Осколки голограммы

Вновь вернемся к предыстории. 27 января 1860 г. выходит первый номер «Современника» с «Воспоминанием о Белинском» Панаева. Практически одновременно с текстом Панаева, 23 января, в «Московском вестнике» печатается «Встреча моя с Белинским» И. С. Тургенева[556]. Этот очерк предназначался для альманаха, который Некрасов в 1857 г. намеревался издать в пользу семьи Белинского. Поскольку вдова критика воспротивилась этому замыслу, текст Тургенева, замышлявшийся как начало его воспоминаний о Белинском, пошел в печать с обещанием продолжения, которого пока не последовало. Представляется правомерным предположить, что и воспоминания Панаева первоначально могли быть задуманы для альманаха: время их написания неизвестно, рукопись не сохранилась. В этом случае тексты Тургенева и Панаева могли быть известны ближайшему кругу до их публикации.

В феврале – марте 1860 г. произошел конфликт между Тургеневым и редакцией «Современника» из-за статьи Н.А. Добролюбова «Когда же придет настоящий день?» (Современник. 1860. № З)[557]. Конфликт дошел до раскола внутри ближайшего круга друзей Белинского. По свидетельству Панаевой, вскоре после разрыва с «Современником» «в литературных кружках появились слухи о письме Огарева к Кавелину, в котором Некрасов обвинялся в том, что проиграл тридцать тысяч денег, принадлежавших умершей жене Огарева. Никому не казалось странным, почему Огарев так долго молчал об этом; его жена умерла в начале пятидесятых годов, а он только теперь вдруг, ни с того ни с сего, нашел нужным огласить поступок Некрасова» (Панаева: 280). Согласно документам, рассмотрение «огаревского дела» длилось с октября 1853 по май 1861 г.[558], а следовательно, и огласка произошла не «вдруг, ни с того ни с сего». По всей видимости, Панаева намеренно замалчивает факт слухов вокруг истории с огаревским наследством. Но роль Тургенева в этих слухах она выписывает в подробностях: это – ответ на реплики Тургенева о жульничестве Некрасова, примеры чему находим в его переписке.

В ноябре 1861 г. умирает Добролюбов. 14 декабря выходит № 11 «Современника», где напечатаны VI–VIII главы из «Литературных воспоминаний», повествующие, в частности, о петербургском периоде Белинского, а в «Смеси» – «По поводу похорон Добролюбова». В главе VII заметно обращение автора к более раннему своему тексту – фельетону «Литературные кумиры, кумирчики и дилетанты» (1855). Мемуары Панаева, однако, прошли основательную переработку и в части композиции и стилистики, и в части оценок. В фельетоне 1855 г. Тургенев предстает почти как равновеликая Белинскому фигура. В «Литературных воспоминаниях» нет столь явного сближения этих двух фигур, хотя роль Тургенева в русской литературе за прошедшие несколько лет укрупнилась, что несомненно сознавал Панаев, не говоря о его способности быть привязанным «до ослепления» к своим старым друзьям (Панаева: 269). Зато очевидно сближение Белинского и Добролюбова. В статье «По поводу похорон Добролюбова», продолжая рассуждать о личности и роли Белинского, Панаев прямо называет Добролюбова преемником Белинского, человеком его склада и его масштаба, и это, в частности, выражается в отношении к «авторитетам»: «Мы все, или, пожалуй, некоторые из нас, <…> приобрели авторитеты и кое-какие авторитетики. Нам, без сомнения, было бы очень приятно, если бы один из представителей молодого поколения обнаружил перед нами такое благоговение, какое мы обнаруживали в нашей молодости перед тогдашними авторитетами, и хоть для виду советовался бы с нами, выслушивал бы наши замечания и так далее. А Добролюбов <…> отзывался о наших творениях так, как о самых обыкновенных, безавторитетных произведениях» (Панаев ЛВ: 363) и т. д. Думается, в первую очередь эту публикацию подразумевал Н. Г. Чернышевский, когда в некрологе писал о постоянной работе Панаева над собой и способности не закостеневать в убеждениях[559]. И она же, несомненно, напомнила кругу «Современника» довольно резкие уходы Добролюбова от благожелательных бесед Тургенева, о чем позднее написал Чернышевский[560], а впоследствии обмолвилась и Панаева (Панаева: 269). Самоирония Панаева распространилась и на близкого друга, который эту иронию не разделил[561]. И именно в VII главе Панаев поведал о знакомстве Белинского с Некрасовым и признании его поэтического таланта. В свете еще недавнего конфликта столь явная расстановка акцентов не могла не усилить в Тургеневе неприятие.

В 1869 г. Тургенев публикует «Воспоминания о Белинском» с частичным включением личной переписки.