Осколки голограммы

Мемуары являются сложным сплавом художественной и документальной прозы. Они пограничны с хроникой, биографией, автобиографией, исповедью, очерком, литературным портретом, памфлетом, панегириком. Столь же правомерно указать в этом ряду анекдот. Жанровое определение анекдота – (греч. anekdotos — неопубликованный) – занимательный рассказ о незначительном, но характерном происшествии, особенно из жизни исторических лиц, анекдотом называли «малые повествовательные жанры юмористического характера»; «небольшой шуточный рассказ с остроумной в своей непредсказуемости концовкой и нередко с острым политическим содержанием»[565].

Анекдот как жанр в литературной традиции достаточно заметен, и научная литература, разрабатывавшая этот вопрос, тоже существует. Ближайшими к предмету данной статьи являются работы Н. Л. Вершининой[566], которая убедительно показывает актуальность обращения к бытованию этого жанра в литературном процессе. Ее наблюдение о совместимости и пограничности анекдота с разными жанрами[567] и о сплаве анекдота и идиллии в прозе Некрасова 1840-х гг. сохраняет актуальности при анализе мемуарного повествования, в котором традиционно идиллическое описание детства[568] перемежается или сменяется анекдотами о людях и событиях. Этот сплав легко проследить на примере трех избранных для данной статьи мемуарных памятников, написанных людьми из ближайшего окружения Н. А. Некрасова: «Литературных воспоминаний» И. И. Панаева, «Воспоминаний» А. Я. Панаевой и «Литературных воспоминаний» Д. В. Григоровича. Интересна, однако, роль анекдота в мемуарном повествовании, тем более актуальная для осмысления, что Панаев и Григорович имели репутацию блестящих рассказчиков, в частности – рассказчиков анекдотов, а три указанных мемуарный текста находятся в отношениях преемственности и полемики друг к другу[569].

В процитированном определении анекдота зафиксированы основные жанровые составляющие, как их выделяет исследователь этого жанра Ефим Курганов: принадлежность к устной культуре, острая связь с ситуацией и контекстом, концептуальность, наличие пуанты[570]: Курганов говорит также о «врожденной историософичности анекдота»[571], упоминает, что «в Частной риторике Н. Кошанского[572] анекдот как исторический жанр расположен после характеров и некрологов, представляя собой своего рода портрет, даваемый через ситуацию»[573], и рассуждает о специфике портрета, создаваемого анекдотом: «и в фольклорном и в литературном анекдоте на самом деле совершенно не важно, произошло ли в действительности то, о чем он повествует – и это при всей формальной претензии анекдота на вхождение его в мир реальных отношений <…> анекдот интересен не фактически, а историко-психологически <…> ни в коей мере не следует доверяться этому в высшей степени коварному жанру»[574]; говоря о таком явлении, как сериальность анекдота, Курганов отмечает: «Фактически сериал, анекдотический эпос, блок текстов держится в памяти, объединенный, сцементированный репутацией героя. <…> Важно <…> иметь представление об определенной репутации, которая указывает на принадлежность к тому или иному структурному типу с роящимися вокруг него сюжетами», оговаривая, однако, что «в литературном (историко-биографическом) анекдоте очень важно и имя, ибо он сильно индивидуализирован»[575].

Процитированные суждения продуктивны для обращения к мемуарному повествованию, изобилующему анекдотами, но этот вопрос пока не привлек должного внимания исследователей. Хотя вопрос этот, что называется, «на виду»: так, во вступительной статье к изданию «Некрасов в воспоминаниях современников» Г. В. Краснов упомянул об опасениях А. Н. Пыпина, собиравшего воспоминания о Некрасове, что внимание мемуаристов привлекут «анекдотические вещи» (Некрасов ВС: 6), которых, действительно, находится немало.

При обращении к мемуарной литературе исследователя и комментатора в первую очередь привлекает то, что является «чистой информацией»[576] (Л. Я. Гинзбург): имена, даты, адреса, исторические события. Литературная составляющая конкретного мемуарного текста рассматривается во вторую очередь как нечто дополнительное. А между тем чисто литературные, жанрово-стилистические признаки фрагментов мемуарного повествования весьма информативны. Они указывают на субъективность в освещении событий. Обычно субъективность мемуарного текста рассматривается как погрешность, явная или потенциальная. Но винить мемуариста за чрезмерную субъективность столь же логично, как обвинять поэта, зачем он пишет стихами, а не скажет «просто» «по-человечески». Субъективность сужает угол зрения и одновременно служит напоминанием, что за пределами текущего повествования остается информация, возможно, доступная из других источников.