Осколки голограммы

В комментарии к поэме в Академическом полном собрании сочинений Некрасова поэма «Тишина» ближайшим образом увязывается с событиями Крымской войны и кругом произведений, в которых отразились эти события (IV: 549), и там же содержится ссылка на классическую работу Ю. В. Лебедева: «Н. А. Некрасов и русская поэма 1840-1850-х годов»[161]. Представляется объективным и значимым все сказанное некрасововедами о связи этой поэмы с историческим периодом, историческими событиями, личным чувством Некрасова – слитности со своей Родиной. В рамках статьи нет возможности подробно останавливаться на суждениях некрасововедов о «Тишине»: они многочисленны, но при этом избранный аспект анализа не привлекал ничьего внимания. Имя Ю. В. Лебедева называется здесь, во-первых, в связи с академическим комментарием, во-вторых, в связи с его книгой, в-третьих, с кругом последующих его работ, в которых ученый активно разрабатывает проблему традиционной христианской культуры в отечественной литературе. Наконец, в ряде работ Ю. В. Лебедева, прилегающих по времени к его книге о русской поэме, рассматривается такое явление, как цикл (и поэтический, и прозаический)[162]. А цикл, как известно, есть очень продуктивное и гибкое образование. Цикл может играть роль этапа между малой и крупной прозой, между лирическим произведением и поэтическим сборником, если говорить о так называемых «авторских» циклах, т. е. тех, которые в качестве цикла осознают авторы произведений. И существует понятие литературоведческого цикла – ряда произведений, объединяемых определенными признаками уже в исследовательской традиции. Именно к таким циклам относится так называемый «Панаевский цикл».

Традиционно под «Панаевским циклом» подразумевают лирические стихотворения Некрасова, развивающие любовную тему и адресованные А. Я. Панаевой. Прежде всего это стихотворения «Если, мучимый страстью мятежной…» (1847), «Поражена потерей невозвратной…» (1848); «Так это шутка? Милая моя…», «Да, наша жизнь текла мятежно…», «Я не люблю иронии твоей…» (1850), «Мы с тобой бестолковые люди…» (1851), «О письма женщины, нам милой…» (1852), «Давно – отвергнутый тобою…», Зачем насмешливо ревнуешь…», «Тяжелый крест достался ей на долю…», «Ты меня отослала далеко…», «Где твое личико смуглое…» (1855), «Прощанье», «Прости» (1856), «Как ты кротка, как ты послушна…» (1856). Иногда сюда относят «Слезы и нервы» (1861)[163].

Объединение этих стихотворений в цикл относится к исследовательской практике XX в., причем отметим, что словосочетание «Панаевский цикл» нередко заключается в кавычки. Основаниями для такого объединения послужило несколько факторов, очевидных либо кажущихся таковыми. Как принято считать, «Панаевский цикл» отражает «прозу жизни» и «прозу любви», что, безусловно, сближает эти произведения с традицией физиологического очерка в творчестве Некрасова. К тому же лирические стихотворения, объединяемые в цикл, написаны в пятидесятые годы, когда Некрасов обращается к лиро-эпическому жанру – поэме – и замышляет написать автобиографию. Речь идет о лирике – но с учетом развития эпического начала в творчестве Некрасова.

Мысль о традиции физиологического очерка в описании «прозы в любви» подтверждается и наблюдениями о перипетиях отношений (которые в краткой характеристике обретают вид автоперепева), об их привязке к историческому «сейчас», достаточно очевидному для окружающих. Между тем степень художественной условности в поэзии Некрасова весьма высока, что подтверждается аспектным анализом стихотворений «Панаевского цикла» и выявляет известную зыбкость таких интерпретаций, в результате которых стирается граница между прототипом и художественным образом, биографическим и художественным временем, поэтом и его лирическим героем.

Мнимая тождественность фактов биографии поэта и событий, происходящих с его лирическим героем в стихах, развивающих тему любви[164], до сих пор в известной мере препятствует полноценному восприятию стихов Некрасова. Образно говоря, чтобы оценить тембр и силу голоса, не обязательно иметь в руках перевод либретто арии. В сущности, так ли нужно читателю строк:

Кипим сильней, последней жаждой полны,
Но в сердце тайный холод и тоска…
Так осенью бурливее река,
Но холодней бушующие волны…

(I: 75)

– фиксировать свое знание, почему именно расстались любящие? Именно привязка к привычке пояснять трагические положения некрасовской лирики логикой причинно-следственных связей известных нам и этически принятых для обсуждения житейских событий оставляет жесткой рамку закрепившейся интерпретации. Она же объясняет, почему к «Панаевскому циклу» относят, например, «Зачем насмешливо ревнуешь…» (1855), «Прости» (1856), но не относят стихотворение «Наследство» (1855):