Остров без Сокровищ

Надо полагать, изучив глобус в усадьбе сквайра, весьма и весьма приблизительный маршрут Хокинс всё-таки назвал. Иначе трудно готовиться к путешествию, не зная, что запасать: меховую одежду или порошки от тропической лихорадки…

Но точные координаты остались эксклюзивной собственностью Джима.

Доказать, что он скрывал заветные цифры до самого отплытия, нам поможет анализ небольшого эпизода из мемуара.

«Суматоха продолжалась всю ночь. Мы перетаскивали вещи с места на место. Шлюпка то и дело привозила с берега друзей сквайра, вроде мистера Блендли, приехавших пожелать ему счастливого плавания и благополучного возвращения домой. Никогда раньше в "Адмирале Бенбоу" мне не приходилось работать так много».

Попробуем представить всё зримо. До отплытия считаные часы, на судне ночной аврал, все заняты, у всех дел по горло: помимо обычных работ, сопутствующих отплытию, надо ещё освободить помещение на корме, надо перетаскать туда оружие и боеприпасы, надо в самый сжатый срок провести перестройку кормовой части «Испаньолы», затеянную капитаном Смоллеттом.

А тут гости. К сквайру. То и дело. Один за другим.

Даже если доставляла гостей не шлюпка «Испаньолы», а портовые лодочники, всё равно каждому гостю необходимо спустить трап, принять его, где-то Трелони должен посидеть с ним, выслушать дружеские напутствия, опрокинуть по стаканчику…

Где Трелони принимал гостей? В кормовой надстройке, под визг пил, стук топоров и молотков? Или на палубе, путаясь под ногами у таскающих тяжести матросов?

Ну ладно бы один визитёр, но они же косяком, то и дело… Почему капитан Смоллетт вежливо и тактично не послал сквайра на берег, в хорошо знакомый трактир, — там принимать провожающих? И почему они, провожающие, заявлялись на «Испаньолу» ночью? Такой густой вереницей шли, что дня не хватило?

Допустим, что у сквайра, человека общительного, и в самом деле было много старых знакомцев в Бристоле. Допустим, что за время снаряжения «Испаньолы» он завёл много новых приятелей и собутыльников. Допустим, уплыть, не попрощавшись с ними, и в самом деле не комильфо.

Но к чему весь цирк с вереницей ночных визитов в обстановке, никак не подходящей для прощаний? Почему сквайр не устроил отвальную заранее? За день до отплытия, для всех приятелей разом? В том самом трактире, где жил?

Трелони, как мы знаем, — человек, весьма склонный заложить за воротник. А тут такой повод для попойки… И сквайр его не использовал? Не верится…

Рискнём заявить, что отвальная холостяцкая пирушка состоялась-таки. В трактире, накануне приезда Хокинса. Работы на шхуне завершились, припасы загружены, самое время справлять отвальную. Погуляли хорошо, почти до утра, немало бокалов было выпито за успех путешествия, — и наутро Джим видит пошатывающегося сквайра, а чуть позже Трелони поправляется пивком… Куда более логичная картина, чем вереница лодок с провожающими, плывущая к «Испаньоле».

Но если Джим солгал нам о друзьях сквайра и их ночных визитах, встаёт вопрос: зачем он это сделал?

Думается, визит всё-таки состоялся. Один. Единственный человек приплыл на «Испаньолу» ночью, и отнюдь не для того, чтобы распить с Трелони прощальную бутылочку.

Кто же этот визитёр? Мистер Блендли, разумеется, единственный из друзей, упомянутый в тексте по имени. Как мы знаем, именно он должен был отправить спасательную экспедицию, если «Испаньола» не вернётся к условленному сроку. Сделать это, не зная координат острова, невозможно. За ними Блендли и прибыл, ночью, перед самым отплытием. Когда Трелони лишился возможностей оставить Джима на берегу.

Очевидно, упомянув этот визит, Джим призадумался: а как бы его замотивировать? Чего ради приплыл в ночной темноте приятель сквайра? Назвать истинные причины появления Блендли на борту невозможно, раз уж всю предысторию Джим замалчивает… И юноша, не долго думая, дополнил свой мемуар растянувшимся на всю ночь прощанием и вереницей лодок.

Нам могут возразить: зачем хранить секрет, который знает даже последний матрос «Испаньолы»? И капитан Смоллетт знает. Причём не просто знает, но накануне сообщил точные координаты Трелони и доктору?

Ну да, сообщил. Однако давайте вспомним, при каких обстоятельствах это произошло.

«— Передам вам только то, что я слышал своими ушами, — продолжал капитан Смоллетт. — Говорят, будто у вас есть карта какого-то острова. Будто на карте крестиками обозначены места, где зарыты сокровища. Будто этот остров лежит…

И тут он с полной точностью назвал широту и долготу нашего острова.

— Я не говорил этого ни одному человеку! — воскликнул сквайр.

— Однако каждый матрос знает об этом, сэр, — возразил капитан.

— Это вы, Ливси, всё разболтали! — кричал сквайр. — Или ты, Хокинс…

— Теперь уже всё равно, кто разболтал, — сказал доктор».

Капитан называет цифры, Хокинс отмечает для себя: да, координаты точные. Но в реакции сквайра и Ливси ничто не заставляет предположить, что они пришли к тому же выводу. Возможно, старшие компаньоны посмотрели при словах капитана на Хокинса, а он сделал каменное лицо. Или вообще изобразил мимикой что-то вроде: мели, Емеля, твоя неделя…