ОТ АВТОРА

Девочки с утра до позднего вечера возились по хозяйству: доили коров, топили печи, перегоняли молоко на сепараторе, убирали дом, варили похлёбку для свиней. Особенно тяжело бывало в те дни, когда Эльза Карловна оставалась дома. Она успевала сунуть нос всюду: то ввалится на кухню, то неожи­данно появится в коровнике, то идёт проверять работу маль­чиков. На весь двор раздавался её громкий, властный голос. Эльза Карловна всегда бывала чем-нибудь недовольна, и на девочек сыпались пощёчины и зуботычины.
Чаще всех доставалось нерасторопной Ане. Она действи­тельно была совершенно неорганизованная, несобранная. Шу­ра и Люся жалели её, пытались помочь, подбадривали, но это мало помогало. Аня целыми днями то молчала, то плакала, то вдруг забивалась куда-нибудь и сидела, пока её не разы­щут подруги.
Когда Шура рассказала подружкам о пленных, Аня ожи­вилась. Глаза у неё разгорелись, на щеках появился румянец. Она то и дело переспрашивала Шуру:

—    Значит, мы не одни.

—     Конечно, не одни.

—     И Красная Армия придёт в Германию? За нами придёт?

—    Наверное, придёт. Даже обязательно!

—     Неужели придёт? А я думала, мы уже больше никогда отсюда не вырвемся. Ах, если бы скорее! Мне кажется, я не дождусь…

Впервые за последние дни Аня так много говорила. Во во вре­мя обеда даже мальчики заметили, что она веселее обычного, а, когда Жора шутил, Аня смеялась вместе с другими.
Под вечер, когда усталые девочки перебирали грязный холодный картофель (хороший — для продажи, испорчен­ный— для скота), Аня неожиданно предложила:

—    Давайте, девочки, хорошую картошку сыпать в кормо­вую.

—    Зачем? — спросила Шура.

—    Наберём несколько вёдер хорошей картошки и насып­лем отдельно в уголок, рядом с плохой. А потом для ребят и себя будем варить не гнилую, а эту, хорошую.

—    Давайте! — поддержала её Люся,—Довольно нам есть гнильё вместе со свиньями!

—    Правильно! — согласилась Шура и одобрительно по­смотрела на Аню.

Но и на этот раз на Аню свалилось несчастье. Едва успела она вынести в сарай ведро хорошей картошки и высыпать её в ларь, как появилась хозяйка. Заглянув в ларь, Эльза Кар­ловна достала огромную свежую картофелину, внимательно осмотрела её, ковырнула пальцем и разразилась бранью.
Аня стояла ни жива, ни мертва. Немка больно ударила картофелиной по лицу оторопевшую девочку и завопила ещё яростней. Шура и Люся тревожно прислушивались.

—    Бедная, бедная Аня! — шептали девочки.

—    Теперь она её изобьёт,— проговорила Шура. — Да и нас заодно.