ОТ АВТОРА

Так и вышло.
Эльза Карловна подошла сперва к Ане, схватила её за ру­кав и вытолкнула за дверь. Потом спокойно размахнулась и ударила по щеке Шуру. Люся в ожидании своей очереди за­жмурила глаза|, но, к удивлению, удара не последовало. На­гнувшись над большим ящиком с хорошей картошкой, Эльза Карловна начала разгребать её руками, потом схватила дере­вянную лопатку и принялась ворошить картофель сверху донизу.
Шура локтем подтолкнула Люсю и, присев на корточки, про­ворно начала перебирать картофель. Люся последовала её примеру. Мучительно долгими казались эти минуты ожида­ния: будет ещё или не будет бить их Эльза Карловна. Иногда Эльза Карловна постепенно утихала, убедившись, что её ра­быни работают не так уж плохо. И на этот раз она утихла, увидев, что хороший картофель отобран добросовестно.
Неизвестно, поняла ли Эльза Карловна, почему Аня высы­пала хорошую картошку в гнилую, или сочла это её ошибкой. Уходя, она сказала:

—    Плех рапотать! Швайн! Вся нош собирайт картофель!

Остаток вечера Аня оставалась подавленной. Глаза, крас­ные от слёз, одна щека распухла, голубенькая косынка сполз­ла с головы, и от этого её лицо, совсем ещё детское, казалось мучительно усталым и грустным.

—    Она сильно била тебя? — участливо спросила Люся.

—    Сильно.

—    Больно? Очень больно?

—    Больно,— односложно ответила Аня.

—     Крепись, Анечка, крепись, родная! Мы всё ей припом­ним, за всё отплатим. Отольются ей наши слёзы! —успокаива­ла её Люся.

—    Мне тоже попало,— как бы подбадривая Аню, сказала Шура.

Но Аня не ответила.
Почти всю ночь работала она безмолвно, склонится над ларём, чтобы перебирать картофель, уставится глазами в одну точку и смотрит-смотрит, точно вот сейчас сойдёт с ума. За ночь ни единым словом не обмолвилась с подругами и, только когда все они вернулись в свою каморку, Аня повалилась на постель и сквозь слёзы крикнула:

—     Если бы я знала, что нам ещё долго придётся терпеть такое, я бы не стала жить!

—    Что ты, Аня! Что ты! — испугалась Люся.

—    Мы должны дождаться наших,— убеждала её Шура.

На обеих девочек слова Ани производили тяжёлое впечат­ление. В самом деле, если в этих страшных условиях они упа­дут духом, потеряют надежду, что тогда? А ведь теперь у них и долг есть: пленные ждут их помощи.
Аня вскинула голову, хотела что-то сказать, лицо ее сно­ва приняло прежнее тоскливое выражение, взгляд потускнел, и, уткнувшись в подушку, она зарыдала.

—     Пусть выплачется, легче будет,— шепнула Люся.