От литеры до литературы. Как письменное слово формирует мир, личности, историю

Организуя вертикальную интеграцию и горизонтальные связи в печатной отрасли, Франклин понимал и то, что состояние книгопечатания зависит от правительства и правительственной инфраструктуры – и, пожалуй, самыми прибыльными правительственными заказами будет печатание не законов и деклараций, а денежных банкнот, поскольку для этого нужно всего лишь тиражировать одну и ту же картинку с пробелом, куда затем вручную нужно лишь добавить номер[517].

Карта почтовых дорог в штатах Нью-Йорк и Новая Англия, входивших в сеть поставки и распределения печатной продукции Франклина

Еще важнее, чем правительственные заказы на печать, были правительственные дороги, которые называли почтовыми дорогами, потому что они обеспечивали перевозку почты в колониях; по этой причине контроль за ними поручили почтмейстеру. Эта должность не предполагала высокого жалованья, зато давала привилегию бесплатно отправлять свои посылки и решать, кто еще может пользоваться такими условиями, а это означало серьезную экономию для печатника. Утвердившись как типограф, Франклин начал борьбу за место почтмейстера Филадельфии, каковое и получил через девять лет. Не удовлетворившись достигнутым, он постепенно получил под свое управление близлежащие почтовые отделения и в 1753 г. стал генеральным почтмейстером всех колоний. В 1775 г. он отказался от подданства британской короны и получил от 2-го Национального конгресса назначение первым в истории США генеральным почтмейстером. (В наши дни тому, кто занимает эту должность, положен второй по величине во всем федеральном правительстве оклад после президентского.)[518]

Работа почтмейстера не только давала привилегии, но и накладывала большие обязанности, главной из которых было содержание почтовых дорог. А они находились в весьма неприглядном состоянии. Британский инспектор, присланный для их проверки в 1773 г., был потрясен дурным состоянием дорожного полотна, пьянством кучеров и наездников, отсутствием гостиниц[519]. Франклина такое положение совершенно не удовлетворяло, и он решил лично осмотреть свои дороги. Для этого ему пришлось проехать более 2,5 тысячи километров – от Виргинии до Новой Англии.

Он добился существенных усовершенствований, сократил время доставки почты между Филадельфией и Нью-Йорком (поездка туда и обратно занимала двадцать четыре часа – меньше, чем в наши дни!) и организовал прокладку новой почтовой дороги в Монреаль[520]. Франклин лучше всех из подписавших Декларацию независимости разбирался в средствах, которые позволили этому документу воплотиться в реальность, потому что большинство из них было сосредоточено именно в его руках.

РЕСПУБЛИКА УЧЕНЫХ

В 1747 г., достигнув прочного положения как типограф и издатель, Франклин оставил управление своим делом партнерам и обратился к относительной праздности. Он углубился в научные журналы и книги и взялся за собственные эксперименты, особенно в нарождающейся науке об электричестве; в этой области он, в частности, открыл заряженные состояния и дал им общепринятые теперь названия – отрицательное и положительное, а также продемонстрировал практическое использование научных данных, изобретя молниеотвод. Франклин стал первым естествоиспытателем континента и признанным ученым[521].

Его научной деятельности пошли на пользу и достижения в организации печати – ведь она зависела от того, что мы теперь называем информационной сетью распространения знаний[522]. Философские и научные общества осуществляли международный обмен идеями, не зависевший от таких старейших центров познания, как церковь и королевские дворы. Активисты этих новых сетей поняли политическое значение своих действий и начали воспринимать себя как граждан Республики ученых[523]. Предприниматель по основному роду своей деятельности, Франклин внес весомый вклад в эту Республику, основав американское Философское общество и сделавшись активнейшим масоном – участником тайной, но весьма влиятельной международной ассоциации, ставящей себе целью продвижение ценностей Просвещения.

Эти специализированные сообщества представляли собой оборотную сторону революции печати, диаметрально противоположную популярным газетам и афишам. Многие естествоиспытатели отказывались принимать грубоватый тон газет и афиш, но опыт Франклина заставлял его ценить эти популярные формы наряду с носителями высоких научных материй. Он знал, что просвещение – детище не только философов, пекущихся о своем престиже и хранящих автономию от признанных центров власти, но и демократической разноголосицы идей, распространяемых газетами и афишами.