От литеры до литературы. Как письменное слово формирует мир, личности, историю

Первый этаж был пуст. Вывеска, которая, судя по виду, могла висеть здесь с 80-х годов, зазывала в отделение «Sir Speedy» и предлагала «графический дизайн, цветное копирование, цифровые услуги и цветную печать». В первый момент это совпадение взволновало меня: Франклину понравилось бы, что в его родном доме находилось печатное заведение. Но выцветшая вывеска давно съехавшей полиграфической мастерской выглядела печальной и заброшенной, а Франклин не имел склонности к ностальгии. Ему, возможно, и понравилась бы печатная мастерская, но мысль о том, что одно поколение таких мастерских перестало существовать и сменилось другим, доставила бы ему еще больше удовольствия. Несмотря на то что политик носил парик и чулки, он был одним из великих первопроходцев современной информационной технологии.

Чем больше я думал об отношении Франклина к технологии, тем больше уверялся в том, что, водя гусиным пером по пергаменту с текстом Декларации независимости, он должен был понимать, насколько это архаично даже в 1776 г. – подписывать документ, созданный писарем, точь-в-точь как на заре письменности, на таком же пергаменте, какой изобрели в Пергаме две тысячи лет назад. Безусловно, в эпоху печати записи от руки на пергаменте были особым явлением: так составляли только документы исключительной важности (точно так же будет записана писарем на четырех листах пергамента Конституция США). Но Франклин знал, что Декларация независимости должна опираться на более современную технологию, более соответствующую ее революционным целям.

Как только 4 июля Декларацию утвердили, за месяц до того, как была закончена и подписана красивая рукописная копия на пергаменте, утвержденный текст отправили печатнику Джону Данлапу, который за ночь изготовил около двухсот больших афиш для расклейки. Их немедленно разослали с верховыми гонцами по почтовым дорогам в другие двенадцать колоний. 6 июля Декларация появилась на первой полосе газеты The Pennsylvania Evening Post, а 10 июля Мэри Кэтрин Годдард опубликовала плакат на первой полосе The Maryland Journal. Этому примеру последовало много других газет. Именно газетами и афишами Соединенные Штаты впервые объявили о своей независимости от Англии.

Франклин лучше всех непосредственно причастных к появлению Декларации мог оценить роль, которую сыграла печать в тот день. Вскоре при французском дворе Мария Антуанетта будет прохаживаться по поводу отсутствия аристократической утонченности в манерах этого надсмотрщика из книгопечатни[493]. Королева не была неправа в своей недоброй язвительности: вместо светских тонкостей Франклин без заработка овладевал ремеслом, будучи подмастерьем своего старшего брата. Работая вместе с ним, он освоил каждый шаг процесса печати, включая создание чернил, использование различных сортов бумаги, набор и верстку. С эпохи Гутенберга тут мало что изменилось. Зато печатная продукция стала другой – появились новые дешевые формы, прежде всего газеты и плакаты, изобретение которых существенно усовершенствовало способы распространения идей. Пусть Франклин не внес технических усовершенствований в процесс печати, зато он придумал, как еще можно использовать эту технологию, и посвятил значительную часть своей карьеры расширению и совершенствованию инфраструктуры печатной отрасли – от обеспечения поставок бумаги и содержания почтовых дорог, по которым печатная продукция перемещалась в тринадцати колониях, до создания издательских сетей газет и афиш. Предприниматель-печатник Франклин сделал больше кого-либо другого для создания мира, где Декларация независимости начала действовать.

Декларация независимости, опубликованная в субботнем выпуске газеты The Pennsylvania Evening Post 6 июля 1776 г.

Новая Англия, где родился Франклин, славилась грамотностью, но эта грамотность была основана на единственной книге – Библии. Пуритане привезли в Новый Свет на «Мейфлауэре» Женевскую Библию, тайно переведенную на английский язык в швейцарском городе Женеве (такой же книгой пользовался Уильям Шекспир). Менее чем через двадцать лет, в 1636 г., они, чтобы обеспечить высокий уровень грамотности среди духовенства, создали колледж, который впоследствии превратился в Гарвардский университет. Впрочем, грамотность требовалась не только священнослужителям. Школы устраивали для того, чтобы и мужчины, и женщины, и дети гарантированно могли читать Писание[494]. Для удовлетворения вновь возникшего спроса на книги и другую печатную продукцию пуритане в 1638 г. построили в некоторых английских колониях печатный станок (через сто лет после того, как испанцы сделали то же самое в Мексике) и создали самое образованное для своей эпохи общество: грамотными среди них были 45 % белых женщин и 70 % белых мужчин[495]. К 1790 г. второй показатель достиг поразительного уровня – 90 %[496].