От литеры до литературы. Как письменное слово формирует мир, личности, историю

Франклин страстно любил книги. Еще в молодости он создал клуб единомышленников-книголюбов, которому дал название Junto (тайный союз), или «Клуб кожаных фартуков», а также организовал Библиотечную компанию – первую в Америке публичную библиотеку с абонементом, финансируемую на средства пайщиков. Разбогатев, он обзавелся личной библиотекой, которая содержала 4276 томов, размещенных на сделанных на заказ стеллажах от пола до потолка, и была снабжена сложной каталожной системой[497]. Он даже изобрел механическую руку, чтобы доставать книги, до которых нельзя было дотянуться, стоя на полу.

Однако за всю свою жизнь Франклин напечатал не более нескольких дюжин книг. Как-то раз он выпустил (без лицензии) Новый Завет, но это издание не принесло ему особого дохода[498]. С легкой руки Сервантеса огромную популярность обрели романы, но Франклин напечатал только один из них – «Памелу» Сэмюэла Ричардсона. (Беллетристика составляла лишь 4 % от всего объема печатной продукции в колониях[499].) Сам Франклин высоко ценил «Путь паломника» Джона Беньяна. Аллегорическое повествование о христианине, который противостоит искушениям и преодолевает сомнения, было второй по популярности книгой после Библии (Беньян тоже предпочитал пуританскую Женевскую Библию официальной Библии короля Иакова[500]). Но Франклин не стал печатать ни «Путь паломника», ни «Дон Кихота»[501], хотя экземпляр последнего имелся в его личной библиотеке. Проблема с книгами состояла в том, что они были чрезвычайно дороги в производстве, требовали существенных предварительных расходов на бумагу, печать и переплет, не говоря уже об оплате рабочей силы. Франклин был рад продавать книги, но часто оказывалось, что куда дешевле импортировать их из Англии.

НОВЫЙ РЫНОК ДЛЯ ГАЗЕТ

Несмотря на любовь к книгам, Франклин понял, что сочетание высокого уровня грамотности и технологии печати создает условия для новых форм печатных публикаций, прежде всего – для газет. Первая газета в колониях вышла в Бостоне в 1690 г.[502] и главным образом отражала взгляды правящего класса. Но брат Франклина нарушил статус-кво, приступив к выпуску собственной газеты, успех которой и определил курс противостояния властям. Оказавшись под арестом, он некоторое время издавал газету от имени Бенджамина Франклина, продемонстрировав тем самым младшему брату могущество печатного слова. Эксперимент также показал, насколько мало используется рынок для газет. Считалось, что любому городу достаточно одной газеты, но это было заблуждением: возможности нашлись бы и для нескольких. А при наличии конкурирующих газет возникли бы противоречия, появилась бы возможность для апробации идей, завязалась бы полемика, в которой побеждали бы лучшие идеи.

Вскоре Франклин разорвал свой контракт с братом и сбежал в Филадельфию, где решил заниматься газетами. Он завел собственную типографию и приобрел у создателя The Pennsylvania Gazette; с того дня газеты сделались ядром его растущей деловой империи. Газеты того времени были весьма короткими: всего четыре полосы, последняя из которых отводилась для рекламных объявлений. Зато читали их и дома, и в клубах, в тавернах, в кофейнях – в местах активного социального взаимодействия, открывавшего простор для обсуждения и развития новых идей[503]. Франклину понравилось бы высказывание философа Г. В. Ф. Гегеля, писавшего, что «утреннее чтение газеты – своего рода реалистическая утренняя молитва»[504][505]; отринув пуританскую веру отцов, он выбрал республиканскую веру в прессу.

Властям становилось все труднее контролировать газеты, вовлекавшие все увеличивающуюся грамотную часть населения в обмен идеями, и создавать тем самым климат, в котором могла возникнуть независимость. В год рождения Франклина в колониях существовала только одна газета, а ко времени публикации Декларации независимости их было тридцать семь; этому не в последнюю очередь способствовали усилия самого Франклина[506]. Рост числа газет шел неравномерно – на Юге их было гораздо меньше; это говорило и о том, что там меньше сторонников независимости[507]. (Показательно и сравнение с Англией. В колониях было меньше различных газет, зато имелось больше городов со своими типографиями, нежели в метрополии, где печать была сосредоточена в Лондоне, что давало возможность легко управлять ею)[508].