От литеры до литературы. Как письменное слово формирует мир, личности, историю

Молодые охотники убили буйвола оружием, полученным от волшебницы, и, сдержав слово, выбрали себе в награду уродливую калеку. Наблюдая за всем происходившим, вождь понял, что именно этой женщине суждено стать матерью Сундиаты. Откупившись от охотников-северян, он взял ее себе в жены. Вскоре появился на свет младенец Сундиата.

Драма рождения героя завершилась, но жизненные передряги Сундиаты только начались. Как и его мать, он был искалечен от рождения и не мог ни ходить, ни даже стоять. Как это бывает со многими другими героями, Сундиата должен был доказать свою жизнеспособность. На протяжении долгих семи лет он терпел это состояние, но, когда пришло время, смог подняться благодаря одной лишь силе воли, разрушив тем самым наложенные на него злые чары.

Он стремительно входил в силу, чем вызвал зависть прежде всего у многочисленных жен отца. Когда один из сводных братьев Сундиаты попытался убить его, мать решила, что спасти сына можно, лишь убежав вместе с ним. Сундиате предстояло теперь выносить все тяготы изгнания, которое растянулось на двадцать семь долгих лет, а в это время его сводный брат отдал племя во власть злого колдуна. Пришедшие в отчаяние родственники разыскали изгнанного Сундиату и уговорили его вернуться домой. Он собрал войско, освободил родную землю и объединил ее население в региональную империю.

Достоверных исторических свидетельств существования Сундиаты (равно как и героев других фундаментальных текстов, например Гильгамеша или Моисея) нет. Зато в «Эпосе о Сундиате» прослеживается немалое сходство с другими фундаментальными текстами, в которых часто можно увидеть, что герой, вроде бы сломленный действиями сильных противников, находит в себе силы противостоять судьбе в их лице. Как и Одиссей, Сундиата продолжительное время скитается вдали от родины и лишь потом предъявляет свои права на власть, что имеет также сходство с изгнанием еврейского народа. Как и «Пополь-Вух» народа майя, эпопея перечисляет имена всех значимых предков до начала жизни.

На этом фрагменте карты Западной Африки, составленной в 1375 г., изображен Манса Муса, преемник Сундиаты, сидящий на его троне

Самое необычное в «Эпосе о Сундиате» – то, что он дожил в устной форме до наших дней. Единственного канонического, зафиксированного письменно текста не существует, зато имеется множество местных версий, которые профессиональные сказители излагали слушателям. Иногда они сопровождают декламацию аккомпанементом музыкальных инструментов, например коры (родственницы арфы), и включают в текст реальное родословие знатных семейств, пользующихся влиянием в данной местности и в данное время. Все выступления так или иначе отличаются одно от другого, и каждый сказитель включает в него те эпизоды, которые считает наиболее актуальными для данной аудитории. Среди мандинка эти сказители обладают высоким общественным статусом. Их профессия требует продолжительного обучения и обладания сложными навыками, и поэтому они приравниваются к ремесленникам. Они работают со словами, как другие мастера работают с древесиной, кожей или металлом, и называются кузнецами слов[656].

До сих пор существующий в устной традиции «Эпос о Сундиате» был записан лишь совсем недавно, в наши дни. Это дает нам уникальный шанс наблюдать за процессом, повторявшимся много раз со времен Гильгамеша и Гомера, – процессом преобразования устных сказаний в письменную литературу.

ЭПОПЕЮ ПРЕДСТАВЛЯЮТ ПУБЛИКЕ

Мой любимый вариант «Сундиаты» был представлен сказителем и облечен в письменную форму в 1994 г.[657]. Представление состоялось в деревне Фадама на берегу реки Ниандан, протекающей в Гвинее (Западная Африка). Деревня насчитывала всего около сотни жителей, большинство из которых жили в маленьких круглых хижинах из кирпича-сырца, с конусообразными соломенными крышами. Владения одной семьи зависели от ее численности и могли содержать до полудюжины таких жилых хижин, закрытую навесом кухню без стен и один-два амбара для зерна.

Сказитель по имени Джанка Тассей Конде был обучен в традиционной манере отцом и братом. Его отец, знаменитый Бабу Конде, долго возглавлял семейный клан и стал jeli nagara – предводителем бардов – в этой местности. Тассей унаследовал его положение.

Тассей Конде давал представление в своей собственной хижине, куда набилось больше дюжины человек, сидевших спиной к стенам на циновках и козьих шкурах. На протяжении продолжительного выступления мужчины – члены семьи и соседи – входили и выходили, когда случались паузы (младшие всегда уступали дорогу старшим), а женщины смотрели снаружи из-за двери. Конде, одетый в традиционную пеструю рубаху-балахон поверх мешковатых штанов, приветствовал собравшихся и приступил к рассказу.