От литеры до литературы. Как письменное слово формирует мир, личности, историю

С воздуха остров производил потрясающее впечатление – нагромождение зеленых гор, украшенных венком из облаков. Казалось, там не было ни клочка ровной земли; однако, немного покружившись, мы внезапно нырнули вниз и оказались на взлетно-посадочной полосе аэропорта Хьюанорра – это одно из немногочисленных америндских названий, сохранившихся на карте, – расположенного близ южной оконечности острова. Большинство прочих топонимов были французскими. Аэропорт находится близ Вью-Форта. Дорога из аэропорта проходила через деревни и маленькие городки – Лабори, Шуазёль – и природные достопримечательности, в том числе Суфриер, где в нагретых вулканическим теплом бурлящих водах лопаются, распространяя зловоние, сероводородные пузыри. «Единственный на всех Карибах вулкан, к которому можно подъехать на машине! Ощутите биение сердца этого тропического острова», – зазывает придорожный плакат. Все, кроме этого плаката, Уолкотт включил в свой труд. В Шуазёле жил его дед – в поэме даже можно найти его адрес, – а жерло вулкана выступает там в качестве входа в иной мир. И не важно, где именно я шагнул на землю Сент-Люсии: я видел ее сквозь труды Уолкотта – прежде всего через величайшее его произведение «Омерос», представляющее собой попытку создать фундаментальный текст для своего народа.

В этой поездке мне составили компанию моя постоянная спутница Аманда и наша подруга Майя; мы остановились в Фон-Ду, на действующей плантации, где выращивают какао, коричное дерево и многие другие тропические растения. Некоторые произрастали здесь искони, а многие были завезены из самых разных мест – из Африки или Океании – вместе с рабами.

Усадьба состояла из пяти или шести главных домов и множества коттеджей, разбросанных по территории, приютившейся у подножия зеленых гор Сент-Люсии. Вскоре мы познакомились с управляющим плантацией, высоким человеком лет сорока пяти по имени Лайтон. Узнав о моем интересе к Дереку Уолкотту, он начал бесплатно угощать нас выпивкой. Уолкотт определенно высоко ценился на родине.

По словам Лайтона, Уолкотт много раз бывал на этой плантации, а однажды он привез с собой другого нобелевского лауреата (имя которого Лайтон забыл). Сам писатель сказал мне позднее, что это был ирландский поэт Шеймас Хини. С улыбкой заговорщика Лайтон сообщил: во время одного из своих визитов Уолкотт посетовал, что на плантации нет ни одного его портрета. Оглядевшись по сторонам, я понял, что именно задело Уолкотта. Усадьба была сплошь увешана фотографиями принца Чарльза. Принц Чарльз и рядом с ним Лайтон (несколько снимков); принц Чарльз со своей свитой; принц Чарльз на террасе; принц Чарльз, глядящий на передвижную сушилку для какао; принц Чарльз возле железной посудины, в которой дробят какао-бобы… Не было буквально ни одной стены, с которой на тебя не взирал бы самодовольно принц Чарльз и рядом с ним – Камилла Паркер. И впрямь, разве среди этой демонстрации преданности былым колониальным властям могло бы найтись место для национального поэта острова? Лайтон пообещал Уолкотту исправить положение, но так и не собрался.

Бюст Дерека Уолкотта на площади Коламбус-сквер в Кастри, столице Сент-Люсии. В 1993 г. площадь получила новое имя в честь Уолкотта

Пусть Уолкотту не повезло в Фон-Ду, зато он вполне отыгрался в символическом центре Сент-Люсии, на центральной площади столицы острова Кастри. При британской власти площадь носила имя Коламбус-сквер (хотя Христофор Колумб ни разу не ступал на остров), но большинство местных жителей отказывалось признавать это имя и говорило просто – Площадь. Теперь площадь носит имя Дерека Уолкотта, и там же стоит его изваяние. Уолкотт, родной сын острова, вытеснил оттуда генуэзца-мореплавателя. Средствами литературы.

Чтобы поспособствовать моим разысканиям, Лайтон любезно устроил мне встречу с неофициальным историографом острова – доктором Грегором Уильямсом, некогда учившимся у Уолкотта. «Скажите своему водителю, чтобы заехал за мной к заправочной станции на Морн», – сказал по телефону доктор Уильямс, и я, за отсутствием водителя, сам подрулил к расположенной на крутом склоне заправке, походившей на ту, что была нужна. Довольно скоро подъехал маленький автомобильчик, из которого вылез человек, являющий собой шаржированное изображение интеллектуала с Карибских островов: пожилой, с развевающейся гривой седых волос и седой бородой, в больших очках в массивной оправе, какие могли бы изготовить в Москве году этак в 1962-м. Он пересел в мою машину и указал мне вверх, туда, где располагался Сент-Люсийский кампус Университета Вест-Индии, устроенный в бывших казармах колониальных частей британской армии.