От литеры до литературы. Как письменное слово формирует мир, личности, историю

«В эпоху царствования великого халифа Харуна ар-Рашида, – говорила она царю, – жил в городе Багдаде один писец, занимавшийся переписыванием документов и соглашений. Не было у него ни жены, ни детей, и все время он проводил среди своих книг и бумаг. Однажды ночью он услышал стук. Он не ожидал гостей, но в стуке не было угрозы, и он открыл дверь. В пляшущем свете свечи он видел странное существо, облаченное в иноземные одежды. Сначала писец подумал, что это мог быть халиф Багдада, который, как известно, любил бродить неузнанным по своему городу. Плохо понимая, как относиться к происходящему, он спросил имя существа, но в ответ прозвучало нечто вроде “Хезар Эфсане”, что по-персидски значит “тысяча историй”. Поняв, что у существа нет жилья, писец впустил его к себе в дом. Гость оказался столь приятным, что писец решил позволить этому остаться. Он научил его арабским словам и обычаям и дал подобающее арабское имя – Альф Лейла. Хорошие манеры Альфа скоро обеспечили ему симпатию со стороны торговцев, которые позволяли ему задерживаться среди их лавок и прилавков на рынке, где он частенько спал среди дня. Когда же солнце склонялось к горизонту, Альф пробуждался и начинал забавлять торговцев, и горожан, и всех, кто хотел повидать его, пока они не забывали о своих страхах и заботах.

Новости об Альфе достигли ушей ревнивого джинна. Тот скрылся за мешком миндаля в отдаленном углу рынка и, когда Альф, устав забавлять народ, проходил мимо, внезапно выступил вперед, сделавшись ростом с дом. Альф взглянул на ужасающую фигуру и сказал: “Мой дорогой джинн, я счастлив, что ты соизволил явиться сюда. Я всегда мечтал познакомиться с тобой. Вот только шея моя заболела оттого, что приходится так сильно задирать голову, чтобы смотреть вверх. Не мог бы ты сделать себя поменьше, чтобы нам было удобнее беседовать?” Никто прежде не говорил с джинном как со старым другом. К собственному удивлению, он забыл о своих злых намерениях, и они с Альфом подружились.