От литеры до литературы. Как письменное слово формирует мир, личности, историю

Собранную печатную форму страницы нужно было покрыть краской. Обычные чернила, используемые для письма, были слишком жидкими[385]; пришлось методом проб и ошибок искать способ загустить их. Густые чернила хуже ложились на бумагу, и поэтому страницы нужно было тщательно увлажнять перед печатью[386]. Этот комплекс взаимосвязанных усовершенствований позволил сделать шаг к еще одному большому открытию. Поскольку европейская бумага (изготовленная, по арабскому методу, из тряпок) и пергамент были гораздо толще, чем бумага, используемая в Восточной Азии, то простого наложения печатной формы на лист было недостаточно – требовался более сильный нажим. Для решения этой проблемы Гутенберг использовал приспособление, которое можно было повсеместно встретить в окрестностях Майнца: винный пресс. Составленную из металлических литер печатную форму страницы помещали лицевой стороной вверх на стол под винный пресс и с большой силой прижимали к нему сверху бумагу или пергамент. При помощи специальной рамки лист бумаги помещали в нужное положение – такое, чтобы на оборотной стороне можно было напечатать следующую страницу (чего, кстати, не делали в Восточной Азии)[387]. В совокупности эти усовершенствования сложились в совершенно новый подход: массовое производство книг высокого качества.

Старинный печатный пресс. Гравюра на дереве. Ок. 1520 г.

В конце концов Гутенберг решил все технологические проблемы производства, но возник другой вопрос: что печатать? Начать следовало с книги не слишком большого объема, заведомо пользующейся высоким спросом. Гутенберг искал наилучший вариант, ориентируясь по собственным интересам в чтении. Как и почти все образованные европейцы, Гутенберг владел латынью – общим языком всех образованных сословий; с ростом числа университетов, где обучение велось исключительно на латыни, спрос на пособия по этому языку неуклонно рос. А самым распространенным из этих пособий, доминировавшим на рынке уже не одну сотню лет, был учебник латинской грамматики, которую называли по имени ее автора Доната и по которой, вероятнее всего, учился и сам Гутенберг[388]. Грамматика Доната была настолько популярна, что издатели воспроизводили ее трудоемким ксилографическим способом, вырезая на досках цельные печатные формы для каждой страницы[389]. Даже это обходилось гораздо дешевле переписывания. Если и такая печать хорошо окупалась, то более совершенный процесс Гутенберга обещал куда большие успехи. Он выпустил тонкую и малоформатную книгу – всего двадцать восемь страниц по двадцать шесть строк на каждой – на более дорогом, но и гораздо более стойком пергаменте, так как знал, какую нагрузку предстоит испытать каждому экземпляру[390]. Он не ошибся в своем выборе: в следующие полвека «Донат» оставался одной из наиболее часто переиздаваемых книг. К 1500 г. он выдержал 260 изданий[391].

В 1453-м, когда Гутенберг готовил к изданию «Доната», до Майнца дошли прямо-таки дикие новости, в которые не хотелось даже верить: турки захватили Константинополь, восточный оплот христианства. Многие христиане восприняли случившееся так, будто их отрезали от живоносного источника их истории и веры. Для купцов Майнца, занимавшихся закупками товаров в дальних краях, таких как Фуст, финансировавший предприятие Гутенберга, это значило также внезапный разрыв торговых связей, обеспечивавший поставку с Востока пряностей и технологий – в частности, производства бумаги и книгопечатания. После падения Константинополя вопрос стоял лишь о том, что теперь на очереди: Греция, Балканы, Кипр?

Церковь обратилась ко всем христианским королям и императорам с призывом отобрать у турок Константинополь или по крайней мере остановить их продвижение. Предстояло собрать армию, чтобы защитить христианский мир, и солдатам пообещали отпущение грехов. Содержание такой армии встало бы очень дорого, но, к счастью, церковь придумала полезное новшество, способствующее сбору средств. 12 августа 1451 г. папа римский Николай V объявил отпущение всем, кто пожертвует деньги на войну с турками[392], а в 1453 г., в связи с падением Константинополя, которое навело ужас на всю Европу, продажа индульгенций нашла для себя поистине благоприятную почву. Жертвователь получал лист пергамента, на котором указывалось его имя, дата и перечень отпущенных грехов; за достаточно щедрое пожертвование можно было очиститься полностью[393]. Требовалось всего лишь прийти с этим листом пергамента к исповеднику, который выполнит обряд отпущения, после чего обладатель индульгенции выходил освобожденным от бремени грехов. Так выглядела возникшая за несколько веков до описываемых событий торговля индульгенциями, и любому, кто мог анализировать события, было ясно, что церковь намерена в ближайшее время сильно активизировать ее.

Индульгенция, напечатанная Иоганном Гутенбергом в 1454 г. в ходе сбора церковью денег на войну против турок