От литеры до литературы. Как письменное слово формирует мир, личности, историю

Гутенберг был готов к тому, что процесс печати окажется трудоемким и кропотливым, но реальность превзошла его ожидания. Его типографы успешно составили печатные формы в две колонки по сорок строк каждая на страницу и начали печатать в два оттиска – один для черной части текста, а второй – для рубиновой. Но работа двигалась чрезвычайно медленно. Вскоре Гутенберг отказался от печати в два цвета и начал оставлять чистые места для букв, которые следовало выделять, чтобы на готовом листе вписывать их вручную рубиново-красными чернилами. Вручную делали и роскошное иллюминирование – так называется весь процесс выполнения цветных миниатюр и орнаментации в средневековых рукописных книгах; Гутенберг стремился добиться того, чтобы печатная Библия по внешнему виду и ощущению читателя походила на рукописную. Тем же соображением он руководствовался, выбирая в качестве материала пергамент – листы из обработанных особым образом кож животных, процесс изготовления которых был доведен до совершенства библиотекарями античного Пергама.

В Музее Гутенберга в Майнце мне удалось рассмотреть одну из Библий, изданных Гутенбергом. Эти книги великолепны! Благодаря большому формату, необычному шрифту, многокрасочному иллюминированию и выделению определенных мест рубиново-красными буквами и строками они, на мой взгляд, почти не отличаются от рукописных книги, кропотливо переписанных богобоязненными монахами.

А вот современники Гутенберга очень даже различали Библии. Благодаря использованию литер разных размеров и сокращениям можно было сформировать все строки так, чтобы получились идеально ровные поля. Самый лучший каллиграф не мог даже надеяться на такое. Теперь каждая страница Библии представала в виде двух геометрически правильных колонок плотного черного текста. Библия Гутенберга не только не походила на рукописную, но и выглядела намного лучше; в ней был достигнут такой уровень точности и симметрии, о каком не дерзнул бы мечтать даже самый набожный монах. Надеясь в начале работы, что печатную Библию удастся сделать близкой по качеству к рукописной, Гутенберг в итоге достиг намного большего – он создал новый стандарт, по которому теперь будут оценивать книги. Печать оказалась не только способом наладить массовое производство книг – она полностью изменила подход к их оформлению. Машина взяла верх над человеческими руками.

Возникновение новой, механической реальности имело немало последствий. Одно из них было связано с выбором материала для книг. Пергамент при всей своей престижности был дорог. Чтобы заготовить пергамент для одного экземпляра Библии, требовалось более ста телячьих шкур. К счастью, Северная Европа уже обеспечивала себя бумагой после того, как предприимчивый купец Ульман Штромер в 1390 г. построил в Нюрнберге «бумажную мельницу», приводимую в действие водой. На этой фабрике он производил бумагу по арабской технологии – из тряпья. Поняв возможности новой печатной Библии, он решил увеличить тиражи до порядка 180 экземпляров, печатая в основном на бумаге: она, как выяснилось, куда лучше подходила для массового механизированного производства книг.

Пока Гутенберг с партнерами готовили первую Библию к изданию, перед ними неотрывно стоял один вопрос: как отнесется к печатному Писанию церковь? Гутенберг ни у кого не спрашивал разрешения. В подчинявшемся твердым установкам средневековом мире, где очень многое определяли гильдии, Гутенберг создал тайное предприятие и вел дело на свой страх и риск. Церковь могла не одобрить его затею, ведь копирование Священного Писания вручную было ее святой обязанностью, выполняемой набожными монахами. Ладно грошовые индульгенции и брошюры, но чтобы Книгу книг печатали на вываренном старом тряпье?.. Не переступил ли запретную черту этот предприниматель и конъюнктурщик, дерзнувший касаться Божьего слова своими литейными горнами, чернилами, и винными прессами, заменивший монахов-переписчиков бездумными машинами?

Гутенберг принял меры на сей счет. Во-первых, он правильно выбрал перевод. В его Библии конечно же Бог творил мир на латыни. Да, Ветхий Завет был написан на иврите, Иисус говорил по-арамейски, но изначальным языком христианства был греческий (пришедший на Ближний Восток с Александром), и слова Иисуса были записаны по-гречески. Но затем христианство крепко утвердилось в Римской империи, следовательно, потребовался авторитетный перевод Старого и Нового Заветов на латынь. Его и осуществил святой Иероним[396], учившийся у самого Доната. Так появилась латинская Библия святого Иеронима, которую чаще называли Вульгатой[397], – Библия европейского христианства. Недавно у ряда ученых возникли сомнения в качестве перевода святого Иеронима, но, как бы там ни было, Гутенберг пользовался именно им. Вульгата была официальной латинской Библией католической церкви, и печатник не собирался рисковать с таким трудом собранным капиталом, используя новый, непроверенный перевод.