От литеры до литературы. Как письменное слово формирует мир, личности, историю

Оказавшись в Юкатане, Ланда быстро понял, что имеет дело с непростой цивилизацией. Заинтригованный, он начал делать записи – и в конце концов создал описание области до и после испанского завоевания; оно так и остается первичным источником информации о культуре майя. С интересом горделивого нового хозяина он описал культурные достижения майя, в том числе их величественные пирамиды и города, многие из которых были заброшены еще до появления там испанцев под действием неизвестных природных или культурных сил. Для меня Ланда стал знающим проводником, до некоторой степени схожим с Лейардом и другими открывателями и исследователями давних цивилизаций. Как и они, Ланда был разрушителем: он прибыл в Новый Свет в составе оккупационных сил. Его наблюдения о майя – наш первичный источник информации, но эта информация была добыта дорогой ценой.

Чтобы понять эту культуру и ее таинственную историю, Ланда должен был подружиться с майя. Тут ему повезло. Начи Коком принадлежал к древней династии и сам был правителем Сотуты, важного княжества, расположенного в центральной части Юкатана. Коком имел доступ ко всем аспектам культуры и общества, включая письменность, и обеспечил Ланду самой полной информацией. Ланда узнал, что майя изобрели не только письменность, но и многие связанные с ней технологии, вроде тех, которые так озадачили инкского императора во время встречи с Писарро. Прежде всего Коком показал Ланде книги майя, которые тот подробно изучил[429]. Они имели сходство с римским изобретением, но с одним отличием: страницы соединялись одна с другой с двух сторон и раскладывались на манер гармошки, а не скреплялись с одной стороны и открывались с другой. Книги у майя были показателем общественного статуса: ими владели в основном самые могущественные семейства, такие как династия Кокомов[430].

Для изготовления книг майя изобрели подходящий материал. В Евразии китайской бумаге потребовалось более тысячи лет, чтобы добраться до Ближнего Востока, и еще несколько сот лет, чтобы попасть в Испанию как раз в то время, когда испанцам потребовались бумажные книги, чтобы взять их с собой в Новый Свет. Аналогичный материал майя делали, вымачивая кору в растворе извести и прессуя из нее листы, которые склеивались в ленту по нескольку штук. Для белизны и глянца листы натирали карбонатом кальция и выглаживали галькой. Писали красками разных цветов[431], которые хранили в раковинах морских моллюсков. Для защиты книг иногда делали обложки из дерева или кожи ягуара, украшенной орнаментом. Ни письменность майя, ни бумага, ни книги не распространились в Южной или Северной Америке, потому что движение в широтном направлении, в сторону полюсов Земли, через различные климатические зоны и труднопроходимые ландшафты, дается куда тяжелее, нежели движение по долготе, возможное в протянувшейся с востока на запад Евразии.

Сложность письменности привела к появлению в обществе майя сословия писцов, которые были также жрецами и ревниво охраняли технологию[432]. Впрочем, писать умели некоторые женщины, а также мужчины, не принадлежавшие к этому узкому кругу. Сословие было очень влиятельным; на пользу ему пошло изобретение и бумаги, и кодекса-«гармошки». До поры до времени история вроде бы повторялась. Но для чего использовались книги? Фиксировал ли кто-нибудь из писцов устные сказания, объединял ли их в пространные основополагающие тексты, наподобие тех, которые испанцы принесли с собой в Новый Свет?

Книги майя, как выяснил Ланда, были тесно связаны с развитой у майя наукой «счета лет, месяцев и дней», с тем, что сейчас воспринимают как неотъемлемую часть цивилизации майя, – их календарем, представлявшим собой сложную систему или, вернее, несколько взаимосвязанных систем, начинавшихся 11 августа 3114 г. до н. э. и заканчивавшихся 21 декабря 2012 г.[433]. После этой даты начался второй 5126-летний цикл календаря майя[434]. (В 2012 г. немало народу ожидало с завершением цикла и конца света, но оказалось, что это связано всего лишь с ошибкой в прочтении календаря.)

«Летоисчисление майя было уникальным культурным достижением, тесно связанным с религией; оно было средством, с помощью которого образовывали род календаря, которым они руководствовались как для своих праздников, так и для расчетов, торговли и занятий, как мы руководствуемся нашим», – писал Ланда[435]. Хотя календари казались ему странными, он прекрасно понимал, как ими следует пользоваться. Сложившееся у него впечатление о религиозном значении календарей подтвердилось, когда он своими глазами увидел, как самый ученый из жрецов открывал книгу и проповедовал[436]. Изобретение Ездры, превратившее записанный священный текст в священный объект, видимо, имело здесь свою аналогию. Пока что складывается впечатление, что история литературы майя прошла те же этапы развития, вплоть до наличия малочисленного сословия книжников, осуществляющих контроль над Священным Писанием.

БОЛЬШОЕ АУТОДАФЕ

1562 Г.