От литеры до литературы. Как письменное слово формирует мир, личности, историю

Аутодафе 1562 г. не завершило битву книг. В Юкатан попадало все больше и больше европейских книг, да и испанцы уже не полагались только на импорт. Уже в 1539 г. до Нового Света добралась последняя техническая новинка – печатный пресс. Поначалу его использовали не очень активно – за несколько десятков лет там напечатали только тридцать пять книг[440]. Но новая технология в конечном счете добилась триумфа.

Писцы народа майя должны были спасать собственную культуру от истребления испанцами – но каким образом? К счастью, некоторые ушли в подполье задолго до начала кампании Ланды. Но спрятаться – не было выходом. Они понимали, что не смогут вечно держаться против этого литературного потопа. При первом же разрыве последовательности тайной передачи сведений о символах письменности майя это знание неминуемо должно было бы погибнуть, а с ним и культура, сконцентрированная в немногих уцелевших книгах.

В этот период кризиса книжники майя открыли для себя болезненную истину: будущее принадлежит правилам, по которым играют победители. Чтобы сохранять собственную литературу, им следовало отказаться от собственной драгоценной письменности и использовать оружие врага – испанскую бумагу, книги, латинский алфавит[441]. Своему великому труду они дали название «Пополь-Вух» – «Книга совета», или «Книга народа». Они записали его латинскими буквами, но передали с их помощью звучание родного языка. Книга сохранила то, что представлялось майя самым драгоценным в родной культуре. Она также содержала ответ на последний из принципиальных вопросов к этой культуре: можно ли считать календари, уделявшие так мало внимания звездам, фольклорными сказаниями, подобными другим фундаментальным текстам? Оказалось, что так и есть: земные сюжеты майя переносили в небо.

Лично мне в «Пополь-Вух» больше всего нравится миф о сотворении kajulew – «неба-земли», как индейцы называли Вселенную, из бесформенной материи. Владыка, пернатый змей, – главный творец[442], но он был не один. Нас мимоходом знакомят с целым семейством богоподобных существ, которым вскоре предстоит взяться за трудное дело создания людей. Несколько попыток, во время которых людей лепили из глины и вырезали из дерева, закончились неудачей: существа разваливались или не имели дара речи, отчего оказывались всего лишь животными. Творение здесь описано как сложный эксперимент, который вполне может пойти не так, что вносило иронический оттенок в возвышенное повествование.

Чем всегда притягивают меня мифы о творении – так это демонстрацией способности литературы создавать миры. Хотя эти мифы, естественно, превозносят каких-то могущественных богов-творцов, они одновременно соперничают с богами в представлении о том, как это творение должно выглядеть. Астронавты на борту «Аполлона-8», возможно, тоже ощущали это. Безусловно, они чувствовали себя ничтожно малыми перед лицом бесконечного ничто, коим является космос, но при этом – в нашу эпоху всеобъемлющей веры в мощь техники – пересказывали миф о сотворении.

В «Пополь-Вух» боги, покончив с созданием вселенной, погружаются в собственные приключения, важнейшим из которых была почитаемая у майя игра в мяч. Для меня это – наиболее двусмысленный эпизод «Пополь-Вух»: в свое время родители запретили мне заниматься футболом на том основании, что игра в мяч, который гоняют ногами, родилась из обычая майя пинать ногами головы убитых врагов. Мне эта версия всегда казалась безумной, но ведь в юности слышишь так много безумных историй, что еще одно добавление к этому списку не представляется чем-то необычным. Как бы там ни было, когда я наконец прочитал «Пополь-Вух», игра в мяч привлекла мое особое внимание.

Как выяснилось, первыми стали играть в мяч два брата, герои-полубоги Хун и Вакуб Хунахпу. Они играли настолько азартно, что однажды потревожили богов подземного мира. Разгневанные боги пригласили их к себе на состязание. Братья приняли вызов, но боги обманули и убили их, не вступив в игру. Хуну отрубили голову и повесили ее на дерево. Место, где была выставлена отрубленная голова, носило зловещее название – «Место жертвоприношений при игре в мяч». Мне пришлось признать: это и впрямь звучало не слишком привлекательно. Возможно, в словах моих родителей был смысл.

Голова, висящая на дереве, должна сыграть еще одну роль: она плюет в колени молодой богини подземного мира и оплодотворяет ее. Отец девушки в ярости, и ей приходится бежать. Она оказывается у своих «свекра» и «свекрови» – родителей отца ее детей, Хуна, где и рожает следующую пару братьев-героев, Хуна-Ахпу и Шбаланке. Они оказываются, пожалуй, самыми интересными из героев эпоса – это злые шутники, шалопаи, всегда видящие повод позабавиться. Их благополучному существованию пришел конец, когда они наткнулись на снаряжение для игры в мяч, спрятанное отцом. Они сами принялись играть, и история повторилась: боги подземного мира опять разгневались и вызвали их к себе, чтобы сыграть с ними.