От начала начал. Антология шумерской поэзии

Надпись-посвящение богине-цслительнице Нинтинугге (одной из ипостасей богини врачевания Гулы) входила в число двадцати текстов, помещенных на одной большой глиняной табличке, включавшей собрание писем — царских и частных, юридических документов (в их числе — объявление об утере печати), а также произведений религиозного характера. Сохранились копии этого текста и на отдельной табличке. В сборнике посвятительная надпись была помещена после литературного текста, где к Нинтинугге обращалась за помощью больная по имени Ипаннака. Имя уммиа (ремесленника высокой категории) Лугальму-руба также встречается среди текстов этого собрания: дважды в письмах к царю (или к хозяину?), по имени не названному, и один раз в письме к сыну Эн-лильмассу. В посвятительной надписи мастер сообщает, чго он сделал статуэтку собаки и посвятил богине. Собака была священным животным Гулы. Не исключено, что первоначально надпись помещалась на самой фигурке, а впоследствии была скопирована и вошла в группу текстов, служивших учебными пособиями. «Письмо обезьяны» также входило в группу текстов этой таб-, лички.

2. Издатель переводит: «Оракул, предсказание», однако ср. лу-кин-гил-а — «посол, гонец». Смысл фразы может быть двояким: собака— посланец богини, и, кроме того, к богине посылается статуэтка собаки.

3—За. Возможно, описывается поза собаки. Восстанавливаю конец строки; г$ \дё\ — «говорить, сообщать, звать».

б. Текст дает варианты: а-тг-гис и d-гиг-гиг. В первом случае это Азаг, демон болезни, т. е. сама болезнь, во втором — «сила болезни черная» или просто «черная сила». Глагол бар-аг, букв, «отставлять в сторону», «уводить», вопреки мнению Ф. Али, мне кажется, в данном случае соответствует контексту.

Букв. «Место черное это ты знаешь» или «Ты, знающая место их черноты (т. е. болезни) в большой степени». У Ф. Али — иначе.

Букв, «заклинательница больного».

12. Восстановление второго имени собаки условное. Ср., однако, имя Уршага — «пес благой» в письме № б этой же коллекции. Следы знака похо-ж и на ур.

ЧЕЛОВЕКА ПО ИМЕНИ НИНУРТА-САГЭНТАРБИ-ЗАЕМЕН...

О том. кого укусила собака

Перевод по изданию: Cavigneaux A. Texte und Fragmente aus Warka. — Bagdader Mit-teilungen. 10. 1979. S. 111—117.

Текст был обнаружен в слоях I тыс. до н. э.*, судя по колофону, датируется первым годом правления царя Мардуха-балацу-икби, что соответствует примерно 818 г. до н. э. Однако ситуация, обрисованная в нем, заставляет предположить иное время составления произведения, а именно конец ITI — начало П тыс. до н. э. Одна из исследовательниц текста — Эрика Райнер относит все же время его составления примерно к 120U г, до н. э. {Reiner E. «Why Do You Cuss Me?». — Proceedings of the American Philosophical Society. Vol. 130. N 1. 1986. P. 1—б). В тексте рассказывается, как некий шумериец, укушенный собакой, был исцелен жрецом города Исина и, желая отблагодарить его, пригласил в свой родной город Ништур. Найдя по описанию женщину, у которой жрец должен был осведомиться о хозяине, — садовницу, торговку овощами, — жрец не понял ее шумерского языка и решил, что та над ним смеется. В противоположность «ученому» жрецу простая торговка свободно владела и шумер-еким, и аккадским языками. Такая языковая ситуация могла иметь место в период, когда шумерский начинал выходить из употребления и уступать свое место как разговорный язык аккадскому. Вполне вероятна ситуация, когда выходец из провинции, выбившийся «в люди» и не освоивший шумерского языка, служил объектом насмешек и презрительного к нему отношения. Но кроме того, здесь еще сталкиваются две традиции: «ученая», «грамотейная» и передача знаний устным путем. Жрец мог быть просто не1рамотным. Текст, как следует из колофона, — учебный, и его дидактический, поучительный характер проявляется в ярком и живом сопоставлении: вот, простая торговка, но из Ниппура, древнейшего центра культуры, знает шумерский язык, а «ученый» человек, но не шумериец, не знает. Наглядность примера, таким образом, должна была воздействовать на воображение учеников и доказать необходимость изучения шумерского языка не только из-за преимуществ последнего, но из-за боязни оказаться в смешном положении. Таким образом, юмористическая окраска текста связана, в первую очередь, с его воспитательными, поучительными тенденциями. (Об этом см. также Hirsch И. Spas mil der Sprachc. — Meqor Ha-jim. Festschrift fur Gcorg Molin гит 75 Geburstag. Graz. S. 1—б; Афанасьева В. «О том, кого укусила собака». — Сб. Памяти В. Г. Луконина. СПб, 1995. С. 77—81).