Любопытнейшее замечание: в «Пиноккио» все живые существа разговаривают, но почему же только сверчок называется говорящим? Может быть, именно потому, что он – особое существо, не такое, как все остальные, он представляет собой нечто иное. Что может представлять единственное живое существо, называющее самого себя говорящим? Оно является Тем, Кто по определению – Слово. Живое существо, которое говорит, – это Слово. Это совесть, которая не может молчать, не может не говорить. Поэтому ему и только ему приписывается этот признак:
Он словно говорит: «Я был здесь еще до тебя», – и в этом смысле в нем действительно есть нечто Божественное. «Сто лет» обозначает вечность. Я здесь от века, существую от века.
Горе человеку, восстающему против отцовства Бога, против зависимости от Бога, потому что с ним может случиться только беда: «Плохо им будет на свете, и они рано или поздно горько пожалеют об этом».
Разве ты не знаешь, что этот путь ведет к обеднению человека – вплоть до превращения его в животное? Вся история отмечена этой альтернативой, третьего не дано: или мы ищем собственную идентичность, свое настоящее лицо, и тогда Пиноккио станет сыном Джеппетто, или выбираем другую дорогу, и тогда происходит, как с Лучиньоло – человек становится ослом, и если бы только ослом! Когда он становится старым ослом, его с камнем на шее бросают в море, чтобы, убив таким образом, снять с него шкуру и сделать из нее барабан, и если бы не вмешательство феи… Пиноккио, который нес в себе славное, светлое предназначение – стать сыном Джеппетто, может скатиться к вырождению, к отрицанию себя самого, к постепенному отказу от себя – вплоть до того, чтобы стать похожим на животных, на вещи, на ничто! Возврат в ничто – вот альтернатива.
Пиноккио демонстрирует абсолютную отстраненность от собственной ответственности стать тем, кем он призван стать, что, конечно, требует усилий!