Отголоски войны

— Во всемъ этомъ сложномъ дл,- продолжалъ Поликсфенъ, — посл того какъ я по неуклюжести усыпилъ капитана вчнымъ сномъ, вмсто того, чтобы оглушить его на время, я сдлалъ только одну оплошность. Слегка поранивъ руку о подоконникъ, въ то время какъ я спускалъ трупъ бднаго капитана, я не подумалъ о томъ, чтобы сейчасъ же промыть и перевязать руку, а только слегка примочилъ ранку слюной. Отлично зная, какъ опасно оставлять отпечатки пальцевъ, я не предотвратилъ эту опасность. Вотъ моя ошибка, которую я замтилъ уже слишкомъ поздно, увидавъ, что рука въ крови, только посл зарытія трупа. Ну, а относительно всего остального вы не можете не отдать мн справедливости. Я вдь даже побывалъ въ «Обелискъ-Отел», посл того какъ жилъ въ Угловомъ Дом подъ видомъ м-ссъ Оппотери, такъ что въ случа необходимости можно было бы установить отдльное существованіе въ одно и то же время м-ссъ Оппотери и м-ра Поликсфена. И какъ ловко я васъ обошелъ, какъ искусно подмнилъ два моихъ банковыхъ билета на ваши! Вотъ только жаль, что ставилъ слды пальцевъ.

— Чего же вамъ жалть? Вы все-таки добились полной удачи.

— Мн жаль васъ. Вы почему-то нравитесь мн. Такой прямодушный, простой англичанинъ, какъ вы, представляетъ особый интересъ для меня, чуждаго всякаго національнаго отпечатка, сложнаго въ своихъ мысляхъ и чувствахъ. Если бы я не отмтилъ кровью кусочекъ камня, если бы вы не нашли его и не спрятали въ саквояжъ, если бы не потеряли этотъ саквояжъ и онъ не попался случайно въ руки Варко, если бы Варко не положилъ его снова въ вашу спальню, и вы бы не заразились страстью въ дактилографіи — у меня не было бы впереди непріятнаго долга.

— Какого?

— Да, вотъ, не пришлось бы послать васъ съ объясненіями къ м-ру Варко.

Филиппъ подмтилъ легкую дрожь въ голос Поликсфена и слъ на койк.

— Зачмъ вамъ убивать меня? — спросилъ онъ съ прекрасно разыграннымъ спокойнымъ удивленіемъ. — Вы восторжествовали, спаслись бгствомъ. Значитъ, въ васъ говоритъ только кровожадность?

— Я ненавижу кровь, — сказалъ Поликсфенъ. — Да къ тому же крови и не будетъ. Мн не хочется убивать васъ. Но у меня нтъ выбора. Я не могу держать васъ въ плну, — а какъ только я васъ отпущу, моя жизнь будетъ въ опасности. Передо мной закроются вс порты, и Англія такъ поклоняется этимъ двумъ фетишамъ, частной собственности и неприкосновенности человческой личности, что британское правительство въ состояніи послать за мной миноноску. Увы, правда, что энергію въ праздныхъ людяхъ возбуждаетъ дьяволъ. Онъ загубилъ вашу жизнь — и, повторяю, я очень объ этомъ сожалю.

— Убейте меня, если желаете, — спокойно сказалъ Филиппъ; — я оставляю за собой только удовольствіе назвать васъ негодяемъ и трусомъ.

— Я предпочитаю ваше прежнее горизонтальное положеніе на койк,- сказалъ Поликсфенъ, видя, что Филиппъ приподнимается и придвигается въ нему. Онъ такъ близко направилъ на него дуло револьвера, что Филиппу пришлось снова растянуться на койк.

— Я только тогда ршилъ разсказать вамъ о моемъ участіи въ этомъ дл,- спокойно продолжалъ Поликсфенъ, — когда вполн ршилъ, какъ поступить съ вами. Я такъ одинокъ, что сильно чувствую потребность поговорить откровенно съ другимъ человкомъ. И наша бесда доставила мн большое удовольствіе. Но, возвращаясь въ вамъ, вотъ что я долженъ сказать: въ сущности я вамъ окажу такую же услугу, какъ капитану Поликсфену. Вы одиноки, все ваше состояніе — два тысячныхъ билета, которыхъ вы не можете размнять. Карьеры вы не сдлаете — у васъ нтъ нужныхъ для этого качествъ — и останетесь неудачникомъ на всю жизнь; а въ старости вы будете раздражать всхъ своимъ недовольнымъ, ворчливымъ видомъ. Отъ этого я васъ избавляю — и жалть объ этомъ нтъ причины.

— Какъ же вы меня убьете? — спросилъ Филиппъ.

— Этого я вамъ не скажу, — сказалъ Поликсфенъ, — изъ добраго чувства въ вамъ. Постараюсь, чтобы вы какъ можно меньше страдали.

— Послушайте, — сказалъ Филиппъ, приподнимаясь на локт. — Вы много комедій играли за послднюю недлю. Что же, это тоже комедія?

— Нтъ, не комедія, — отвтилъ Поликсфенъ, и Филиппъ сразу ему поврилъ. Въ теченіе часа онъ сталъ понимать до нкоторой степени этого человка, привыкъ къ странному очарованію его голоса и въ необычности его чувствъ и словъ.