ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 2)

сенаторских ночтов под начальством „великих кавалеровъ", витеб-

*). Не повелительный голос, а плачевный.

.

315

ского воеводы, Павла Сопиги, и литовского обозного, Осинского. Без наших

Русичей, крещенных или еще некрещенных в римское католичество и в протестующую

против него немецкую веру, Польша не видела себе спасения. Наши Русичи,

Островские, Радившим, Сопиги, Вишневецкие, Сангушки, Черторыйские и пр. и пр.,

обогатили ее своей обширной плодоносной землей. Наши Русичи, Замойские,

Жовковские, Сенявские, Мелецкие, Струси, Лжикоронские, Збаражские, Зборовские и

пр. и пр. и пр. обороняли и прославляли ее. Наши Русичи Бельские, Кохановские, Реи

создали польскую литературу. Наши же Русичи, доссорясь одни с другими удельно-

вечевым обычаем, втоптали в грязь, облили кровью, растерзали в клочки

соединительное польское знамя, и погубили Польшу, как неспособную к самобытности

политическую систему... Дошло до того, что когда один из земских послов предложил--

или заключить с козаками какой бы то ни было мир, пока паны соберутся с силами, или

идти против них табором,—слушатели рассмеялась и засвистели. Но оратор объявил

смеющимся свистунам, что местные гультаи собрались было уже поджечь Варшаву с

криком Гала! Гала! как делали козаки представляя из себя Татар. Свистуны

ужаснулись.

Тогда другой оратор сказал: „Господа! это нас докончит, если нас будет пугать

всякая весть. А коронный референдарий к вести о единоверных и единоплеменных

поджигателях прибавил, что в субботу (17 октября) видел уже корнеты и зажженные

фитили»

Чтобы не распространилась в обществе паника, подсказывавшая панским гультаям

козацкия злодейства, гродский писарь предложил законопроект,—чтобы паны не

посылали хлеба в Данциг, так как, под видом отправки хлеба, они вывозили свое

имущество*

Не менее характеристичен и законопроект, предложенный тут же одним из земских

послов: волонтеры должны быть известны гетману: „иначе де наши будут грабить

больше, нежели неприятеле.

От избрания короля классически воспитанные паны ждали таких результатов, какие

последовали в древнем Риме за воцарением Августа, который де Квиритов усмирил

одною своею славою (Qui. rites ipsa fama sedavit).

Тут некто пан Обрынский вспомнил о Павлюке, который де самозванно

коронованный головой (ipso coronato capiti) грозил королю Владиславу опасностью, и

чем же кончил? Сед на кол.

316

.

То же было бы теперь и Хмельницкому, когда бы мы поспешили избрать короля.

•

Папы извращали даже недавнопрошедшее, так же как и порожденные панской

неурядицей козаки. Павлюк был обезглавлен и потом четвертован, а корону ему

навязала стоустая молва, затмившая и жизнь Хмельницкого, которую надобно изучать

исторически в деяниях козатчины, а не биографически в пересказах современников о

его словах и поступках.

В 13 заседании (20 октября) войсковые послы выразили свое неудовольствие на то,

что в сеймовых универсалах князь Вишневецкий не назван absolute гетманом, а только

региментарем. Сеймовики „извинялись" перед ними тем, что ц прочих полководцев

именовали только региментарями, а не гетмапами. „Дело ясное" (говорили они), „что

мы не можем этого права вырвать из рук у будущего короля: ибо наименование гетмана

Речь Посполитая отдала ему в руки вместе с раздачею дигшитаретв (cum justitia

distributiva). Войсковые послы возразили на это, что заслуги князя Вишневецкого и его

геройские доблести (heroicae virtutes) не допускают никаких сравнений. Но раз

универсалы были разосланы, паны оправдывали себя невозможностью исправить

ошибку, так как легче порицать ошибки, нежели исправить их (errores magis reprehendi,

i[uam corrigi possunt), хотя в этом казусе видать было Киселя, как по хвосту видиа

лисица. Недавно еще ои проповедывал, что necessitas frangit legem; теперь, когда

другие говорили с его голоса, он молчал.

Были еще и другие поводы к раздорам. Паны подозревали одишь другого в

подкупности. По поводу взаимных упреков, заседание было распущено.

В 14 заседании (21 октября) трактовали о том, чтобы города поставляли в войско

пехоту, о чем давно хлопотал моралист Фредро. Депутаты поклялись совестью (sub

conscientia) не давать потачки городам, что говорит само за себя. Мещане иодляских

городов должны были поставлять в пехоту „Ляховъ" или иностранцев, а не „Русь", чтб

также говорит само за себя.

Маршал Посольской Избы возлагал всю надежду на избрание короля. „Может быть,

наш король" (говорил он) „так будет счастлив, как Помпей, который только ударил в

землю, тотчас вышло из земли войско. В противном случае, помните, господа, до чего

могут быть доведены наши братья: утративши все и не найдя в нас любвн к себе, они

наверное перейдут к неприятелю".

.

317

Теперь только дошла до варшавян весть, что Хмельницкий „взялъ* львовское

предместье и распустил загоны под Сендомир. Земский посол, Ляховский, жаловался,

что под Сендомиром пропало у него имущества па 500.000 злотых.

15 заседание (22 октября) описано в сеймовом дневнике так: „Целый Божий день

провели в толках о сокращении элекции; наконец сократили, ее до 4 ноября, а опа

должна была кончиться ноября 6. Потом говорили об обеспечении города. Посылали к