Отрицание смерти

Причина, по которой стоит остановиться на такой, казалось бы, эзотерической и маргинальной теме, как извращения, заключается в том, что она на самом деле вовсе не маргинальна. По ней было так много написано именно потому, что извращения являются основной проблемой человеческой деятельности. Они лучше всего раскрывают, что поставлено на карту, потому что в данной деятельности они убирают все наносное, доходя до самых ее основ. В этом смысле извращения действительно являются субатомной теорией гуманитарных наук, ядром, в котором сосредоточены основные частицы и энергии. Вот почему их также обычно следует изучать продвинутым и опытным ученикам. Но теперь, после того как мы проделали такую большую работу, наше резюме будет действительно обзором всего, что мы обсудили, и поэтому понять его должно быть действительно легко.

Ранее на нескольких примерах мы видели, что гений Фрейда открыл для понимания совершенно новые территории, и все же он сформулировал свои понятия в таких узких и однозначных терминах, что они затеняли вопросы и вызвали непрекращающиеся научные дебаты, хотя потребность в них уже давно прошла. Наиболее правдиво это именно в отношении проблемы извращений. Фрейд сделал возможным освоение и этой непростой территории, но все же снова заставил нас пожать плечами в неверии. Возьмем фетишизм, который, безусловно, является парадигмой извращений и который сам Фрейд использовал как своего рода воплощение всей теоретической системы. Почему фетишисту нужен какой-то предмет, такой как обувь или корсет, прежде чем он сможет заняться любовью с женщиной? Фрейд ответил:

Проще говоря: фетиш – это замена женского (материнского) фаллоса, в которого маленький мальчик когда-то верил и до сих пор не желает отказываться – мы знаем почему²².

Обратите внимание на полную уверенность в этой последней фразе. «Причина» заключается в том, что женские гениталии доказывают реальность кастрации и пробуждают ужас перед ней. Единственный способ победить эту угрозу – «дать» женщине фаллос, пусть и искусственно и символически; и именно фетиш является «символом победы над угрозой кастрации и защитой от нее»… С его помощью фетишист может приступить к половому акту. Фетиш «спасает фетишиста от гомосексуализма, наделяя женщин признаком, который делает их приемлемыми в качестве сексуальных объектов». Одним словом, фетиш дает смелость быть мужчиной. Фрейд был настолько уверен в своей формулировке, что категорично заявил:

Вероятно, ни один мужчина не избежал ужасающего шока от кастрации при виде женских гениталий… [И с триумфом заключил: ] Исследования фетишизма нужно рекомендовать всем, кто еще сомневается в существовании комплекса кастрации…²³

Когда человек масштаба Фрейда так триумфально завершает всю свою работу в столь позднем труде, мы должны признать, что в нем содержится несомненная правда. Но он снова охватил нас своеобразным парадоксом психоанализа, сформулировав самую важную истину на столь конкретном узком языке, что сделал эту истину неузнаваемой. Позвольте попытаться отделить одно от другого. Выход из парадокса нам показали такие мыслители, как Адлер, Юнг, Ранк, Босс, Штраус и Браун. Ужас кастрации – это не ужас наказания за кровосмесительную сексуальность, и не угроза эдипова комплекса; это скорее экзистенциальная тревога перед жизнью и смертью, которая фокусируется на теле животного. Это суждение намного более обосновано. Но Фрейд придерживался идеи тела матери, в частности, идеи фаллической матери, в которую хочет верить ребенок. Во всей позднейшей психоаналитической литературе в фантазиях пациентов эта идея встречается снова и снова, и в недавней работе Роберт Бак подтвердил идею Фрейда, использовав те же категорические высказывания:

…во всех извращениях драматизированное или ритуализированное отрицание кастрации проявляется в регрессивном возрождении фантазии материнского или женского фаллоса²⁴.

А вот прекрасное описание типичной фантазии из прекрасной работы Мэй Ромм: