Отрицание смерти

Что такое героический человек?

Если и существует наука, действительно нужная человеку, то это та, что учу я – философия, которая показывает, как подобающим образом занять указанное человеку место в мире – и из которой можно научиться тому, каким быть, чтобы быть человеком.

Иммануил Кант

В юности мы часто бываем сбиты с толку тем, что каждый человек, которым мы восхищаемся, имеет свою собственную версию того, какой должна быть жизнь, что такое хороший человек, как нужно жить и так далее. Если мы особенно чувствительны, то мы не просто сбиты с толку – мы обескуражены. Большинство людей обычно следует идеям другого человека, а затем нового, в зависимости от того, кто активнее маячит у них на горизонте в конкретный период времени. Тот, у кого голос глубже, внешность убедительнее, власти и успеха больше – чаще всего тот, кто получает нашу сиюминутную лояльность, и мы стараемся подстроить наши идеалы под него. Но с течением жизни мы смотрим на всё это под новым углом, и все эти различные версии правды начинают казаться несколько жалкими. Каждый человек думает, что у него есть рецепт победы над ограничениями жизни и что он достоверно знает, что такое «быть человеком», и он обычно стремится добиться того, чтобы у его метода появились адепты. Сейчас мы знаем, что люди так усиленно стараются заиметь последователей своей точки зрения не просто потому, что это такой взгляд на жизнь – нет, это формула бессмертия. Конечно, не все имеют такое право, как Кант, чьи слова мы использовали для эпиграфа к этой главе, но в вопросах бессмертия у каждого есть одно и то же самодовольное убеждение. Это кажется некоторым извращением, потому что каждая новая точка зрения, диаметрально противоположная предыдущим, выдвигается с одинаковой сводящей с ума уверенностью, а в равной степени неоспоримые авторитеты придерживаются противоречащих друг другу взглядов!

Возьмем, к примеру, взвешенные мысли Фрейда о человеческой природе и его представление о его месте в пирамиде борющегося человечества:

. . . Я нашел немного "хорошего" в людях в целом. По моему опыту, большинство из них – мусор, независимо от того, подписываются ли они публично под той или иной этической доктриной или вообще не придерживаются никакой. ... В вопросах этики я разделяю высокий идеал, от которого большинство людей, с которыми я сталкивался, что прискорбно, отходят.

Когда, возможно, величайший психолог из когда-либо живших, использует стандартную фразу «по моему опыту», она обретает такой же авторитет, как папская булла в средневековые времена. Конечно, он также подразумевает, что если большинство людей – мусор, то некоторые – нет, и мы можем предположить, кто является одним из немногих исключений. Мы вспоминаем те некогда популярные книги по евгенике, которые всегда содержали красивую фотографию автора на обложке – автора, сияющего своей жизненной силой и индивидуальностью, как идеальный образец для аргументации идей книги.

Как и следовало ожидать, вряд ли все согласятся с самооценкой Фрейда; почти каждый из его основных учеников, которые были с ним несогласны, способен был найти что-то, за что мог смотреть на него свысока, с некоторой снисходительной жалостью. Вильгельм Райх однажды заметил, что Фрейд был захвачен психоаналитическим движением, попал в ловушку, сотканную из его учеников и его собственного творения, что сам его рак был результатом того, что он был замкнут на себя, не мог говорить независимо. Вот и снова та же проблема, как видите: суждение Райха имело бы больший вес, если бы оно исходило от бога, а не от человека, который бы ещё более захвачен своим собственным движением и который был более бесцеремонно и позорно погублен им. Юнг тоже считал, что у Фрейда были большие ограничения, но он видел эти ограничения как необходимую часть его гениальности и индивидуального посыла. Но, возможно, это понимание на самом деле было отражением демонической склонности Юнга к алхимии, почти шаманского качества его внутренней жизни. Никто иной, как его собственный ученик Эрих Фромм написал о Юнге самые горькие строки, осудив его как врага науки. Жаль мирянина, суетящегося под ногами всех этих гигантов, роняющих друг на друга тяжелые обвинения.