Отрицание смерти

Другими словами – и это тоже достаточно важно, чтобы в последний раз сакцентировать на этом внимание, – ребёнок «подавляет себя». Он берёт на себя контроль над своим телом в качестве реакции на весь опыт, а не только на свои собственные желания. Как исчерпывающе и однозначно утверждал Ранк, проблемы ребёнка экзистенциальны: они относятся к его целостному миру – для чего нужны тела, что с ними делать, в чём смысл всего этого творения. Подавление выполняет жизненно важную функцию, позволяя ребенку действовать без беспокойства, брать опыт в свои руки и развивать устойчивые реакции на него. Как мы могли бы получить нового человека без чувства вины и беспокойства, если каждый ребенок, чтобы стать человеком, обязательно ограничивает свое эго? Не может быть рождения в «повторной невинности», потому что мы получили бы повторение того же самого сценария, о котором сожалеет Браун, сценария, исключающего возможность ужасов невинности. Это необходимый сценарий гуманизации, развития эго.

Браун с головой погружается в аристотелевские первопричины и заявляет, что знает, что человеческое эго «изначально было задумано как тело-эго». . . . » Браун не первый, кто утверждает, что эволюция человеческого животного – это своего рода неудача; у него были выдающиеся предшественники, такие как Тригант Берроу и Л. Л. Уайт, и теперь он должен быть включён в список наравне с ними за эту бессмыслицу, а также за то хорошее, что все они написали. Как мы можем сказать, что эволюция совершила ошибку с человеком, что развитие фронтальной части мозга, способность понимать и придавать значения символам, накапливать опыт, связывать время не было «задумано» природой и поэтому представляет собой поражение самой себя, воплощённое в неправдоподобном животном? Эго, напротив, представляет собой безмерное расширение опыта и потенциального контроля, шаг к истинной форме суб-божественности в природе. Жизнь в теле – это не всё, что у нас есть, если у нас есть эго. А эго, насколько мы можем судить, представляет собой естественное побуждение самой жизненной силы к расширению опыта, к большей жизни. Если стремление к большему количеству жизни является эволюционной ошибкой, тогда мы ставим под сомнение все творение и подгоняем его под узкую форму наших собственных предпочтений относительно того, каким должно быть «больше жизни». По общему признанию, когда эволюция дала человеку «я», внутренний символический мир опыта, она разделила его надвое, дала ему дополнительное бремя. Но это бремя, по-видимому, является ценой, которую пришлось заплатить за то, чтобы эти существа обрели больше жизни, за развитие жизненной силы на самых дальних участках опыта и самосознания. Браун утверждает, что «воссоединение эго и тела – это не растворение, а усиление человеческого эго». Но эта мимолётная фраза звучит бессмысленно, потому что в действительности это пустая болтовня, позволяющая избежать столкновения со всем, что мы знаем об эго. Говорить о «новом человеке», чьё эго полностью сливается с его телом, – значит говорить о недочеловеческом существе, а не о сверхчеловеке.

Эго, чтобы вообще развиваться, должно отрицать, связывать время, должно останавливать тело. Другими словами, новый человек, которого хочет видеть сам Браун, должен иметь эго, чтобы познать своё тело, а это означает, что эго должно высвободиться из тела и противостоять ему. Это ещё один способ сказать, что ребёнок должен быть заперт в своём опыте, чтобы иметь возможность запечатлеть этот опыт. Когда мы не «останавливаем» ребёнка, у него очень мало ощущения самого себя, он становится автоматом, отражением своего мира, играющим на его собственной поверхности. У нас есть обширная клиническая документация, описывающая этот тип личности, который мы называем психопатом; феноменологически мы поняли это, начиная с «Опыта и природы» Дьюи. В этом случае тезис Брауна дважды неверен: не только с точки зрения его неспособности понять реальную психодинамику вины, но и с той точки зрения, что он проигнорировал факт того, как ребёнок запечатлевает переживания в своём теле: в потребности развиваться дуалистическим образом, чтобы быть богатым хранилищем жизни.