Отрицание смерти

Если психотерапевты и ученые так легко впадают в метафизику, мы не должны обвинять теологов в том, что они делают то же самое. Но по иронии судьбы сегодняшние богословы часто наиболее трезво относятся к имманентности и ее возможностям. Возьмем, к примеру, Пола Тиллиха: у него тоже была своя метафизика Нового Бытия, вера в появление нового типа человека, который будет в большей гармонии с природой, менее целеустремленным, более восприимчивым, больше соприкасающимся со своей собственной творческой энергией и который может продолжить формирование подлинных сообществ, которые заменят коллективы нашего времени, сообществ истинных личностей вместо объективных существ, созданных нашей материалистической культурой. Но у Тиллиха было меньше иллюзий по поводу этого Нового Существа, чем у большинства психотерапевтов. Он увидел, что эта идея на самом деле была мифом, идеалом, к которому можно было бы стремиться и, таким образом, частично его реализовать. Это не была фиксированная истина о внутренностях природы. Это очень важный момент. Как он искренне выразился: «Единственный аргумент в пользу истинности Евангелия Нового Бытия состоит в том, что это послание становится правдой». Или, как мы сказали бы в науке о человеке, это идеально-типичный повелитель.

Я думаю, что весь вопрос о том, что возможно для внутренней жизни человека, был красиво сформулирован Сюзанной Лангер во фразе «миф о внутренней жизни». Она использовала этот термин в отношении музыкального опыта, но, похоже, он применим ко всей метафизике бессознательного, возникновения новых энергий из сердца природы. Но давайте быстро добавим, что такое использование термина «миф» не означает пренебрежения или отражения простой «иллюзии». Как объяснил Лангер, некоторые мифы являются вегетативными, они порождают реальную концептуальную силу, реальное понимание смутной истины, своего рода глобальное предчувствие того, что мы упускаем с помощью острого аналитического разума. Более всего, как утверждали Уильям Джеймс и Тиллих, представления о реальности влияют на реальные действия людей: они помогают привнести в мир новое. Особенно это верно в отношении представлений о человеке, о человеческой природе и о том, кем человек может стать. Если что-то влияет на наши усилия по изменению мира, то до некоторой степени оно должно изменить этот мир. Это помогает объяснить одну из вещей, которые озадачивают нас в отношении психоаналитических пророков, таких как Эрих Фромм; мы удивляемся, как они могут так легко забыть о дилеммах человеческого существования, которые трагически ограничивают человеческие усилия. С одной стороны, ответ заключается в том, что они должны оставить трагедию позади как часть программы по пробуждению некоторых обнадеживающих творческих усилий людей. Фромм красиво аргументировал тезис Дьюиана о том, что, поскольку реальность отчасти является результатом человеческих усилий, человек, который гордится тем, что он «твердолобый реалист» и воздерживается от обнадёживающих действий, на самом деле отказывается от человеческой задачи. Этот акцент на человеческих усилиях, на видении и надежде на то, что он поможет формировать реальность, кажется мне, в значительной степени освобождает Фромма от обвинений в том, что он на самом деле является «раввином в душе», который стремится искупить человека и не может позволить миру существовать таким, какой он есть. Если альтернативой является фаталистическое принятие нынешнего человеческого положения, тогда каждый из нас является раввином – или же нам лучше ими быть.

Но как только мы говорим это, как только мы приводим прагматический аргумент в пользу творческого мифа, это не позволяет нам так легко сорваться с крючка в отношении природы реального мира. Это только заставляет нас чувствовать себя более неудобно с терапевтами-религиоведами. Если вы собираетесь создать миф о Новом Бытии, то, как и Тиллих, вы должны использовать этот миф как призыв к высочайшим и наиболее трудным усилиям, а не к простой радости. Творческий миф – это не просто возвращение в комфортную иллюзию; он должен быть как можно более смелым, чтобы быть действительно плодотворным.