Отслойка

– В «Мерее»?! А тут ты как оказалась? – Она выкинула бычок и поглубже закуталась в пальто.

– У меня была беременность с осложнениями, они же там таких не берут. Врачи сильные, но частная клиника, не хотят лишних проблем. Я должна была рожать на Басенова, а скорая привезла сюда. В платное отделение можно попасть, если только заранее договоришься, а я-то экстренно приехала, вот и попала, – я выдохнула и достала вторую сигарету. – Еще будешь? А тебя, что, пугали Каскеленом?

Аня слегка качнулась и прикрыла глаза.

– Нет, я там рожала в первый раз… – Она взяла сигарету и закурила совсем не так, как первую, эту она уверенно зажала меж пальцев, прикурила и, не вынимая, затянулась.

Я нахмурилась.

– Ты же говорила, что это первый ребенок? – Я тут же прикусила язык. – Прости, можешь не говорить…

– Да нет… может, здесь и сейчас об этом и нужно говорить. – Она долго курила молча. – Мне было пятнадцать, моя мать была алкоголичка, сейчас уже завязала, лет десять ни капли в рот не берет. Отца своего не знаю.

Девчонкой была совсем, ни мозгов, ни стыда, только гуляла, мальчики, первые дискотеки… и забеременела. Я тогда наркотиками баловалась, мать меня била, денег не было, ну знаешь, все как в плохом российском кино. Короче, забеременела я. Месяцев пять даже не знала, уже когда живот вылез, поняла, что не так что-то. Матери плевать было, она меня только сильнее колотить стала. Как-то вечером меня так от боли скрутило, думала, умру. Это были схватки, но я тогда откуда знать могла. Друзья мои, с кем ширялись, увидели, что совсем я плохая, вызвали скорую. Привезли в Каскелен, уже воды отошли, схватки невыносимые, а я ж глупая была, закинула дозу, чтобы не болело, и чуть там не померла.

Что на родах было, я не знаю – под наркотой была, да и вырубили меня полностью, когда кесарили. Мне это все соседка Айгуля рассказала, она там акушеркой работала, помогала принимать роды. Храни ее Господь, такой светлый человек. Привезли меня, а срок совсем маленький, только седьмой месяц начался. Вытащили мою девочку, а она крохотная, как котенок, и орет на всю деревню. – Аня вытерла слезы, взяла еще сигарету и прижала ладонь к губам. – Прости, Господи, – осенив себя крестом, вздохнула и продолжила: – И тогда врач… – она всхлипнула, – дочку мою, малышку, положила в лоток, ну, куда скальпели кидают, и убрала на окно. Знаешь, в операционных такие форточки в стене – туда врачи убирают мусор, пеленки, тряпки кровавые… и туда мою малышку. Она орет, Айгуля говорила, до сих пор слышит ее голос. И она кидается к врачу, хватает ее за руку, говорит: «Вы куда ребенка?! Она же живая, нужно ее в кувез, пускай везут в третий перинатальный, там выходят, живая ведь, вроде здоровая». А врач руку отдернула, зыркнула на нее и сказала: «Ты посмотри, матери пятнадцать, наркоманка, приехала вся обколотая, на черта ей твой ребенок?! Сдаст его в детдом, а там, сама знаешь, какие условия, пусть лучше не живет». И пока меня зашивали, малышка все орала… сильная была, так жить хотела, – Аня зарыдала в голос, вся сжалась, осела на корточки и затряслась.

Я стояла рядом и хотела хоть как-то ее подбодрить, погладить по голове, обнять… Меня трясло, тошнило, я не хотела верить в то, что эта история правда случилась, что это не фильм ужасов.

Послышались глухие шаги по мерзлой земле.

– Бежим, – шепнула я, бросила недокуренную сигарету и нырнула в темный предбанник.

Я не успела достать телефон и на ощупь двинулась вдоль стены. Глаза привыкли к темноте, и я различила неясные тени. Протянула руку и коснулась чего-то холодного и металлического, проведя рукой, поняла, что это гинекологическое кресло. Черт, я угодила на «кладбище», так про себя я назвала жуткий склад перекошенных коек, каталок и прочего медицинского хлама. Дверь позади меня раскрылась, на пол лег неровный прямоугольник желтоватого света. Я вжалась в узкую щель между коек, сложенных одна на другую. Ани нигде не было видно, может, успела нырнуть за ту балку в конце коридора?

– Говорю, тебе показалось, я ничего не слышала. Идем, там вроде кто-то поступил, – послышался голос врачихи.

Шаги стихли, скрипнула дверь приемного покоя. Я двинулась вперед и увидела узкую полоску света на полу. Звучит глупо, но я пошла на свет как мотылек. Передо мной была приоткрытая дверь. За ней было тихо. Я заглянула в щель, из нее веяло холодом. Я задержала дыхание и просунула голову в маленькую комнатку. Больше всего она напоминала холодильную комнату в ресторане, где обычно хранятся овощи, грибы и другие скоропортящиеся продукты.

Два яруса полок из нержавейки напоминали купе вагона. В углу стояла пыльная настольная лампа, ее голова-торшер была склонена вниз, будто лампа грустила или уснула. Розетка была далеко, и на полу валялся удлинитель. Краской на нем было написано «морг».