Отцовский договор

И больше он не произносит ни слова. Губы его трясутся. Он кажется ужасно дряхлым. Старшая замечает, что что-то не так.

– Дедушка, ты замерз?

– Да, дедушка замерз, – говорит она. – Мы скоро пойдем домой. Скатись в последний раз.

– Три раза, потому что мне уже три года, – отвечает старшая.

– Ладно, еще три раза.

– Нет, четыре, потому что мне четыре.

– Нет, скатись три раза и пошли домой, – кричит в ответ мама.

Она смотрит на свой телефон. Ни одного пропущенного звонка. Ни одной эсэмэски. Она закрывает глаза. Делает глубокий вдох и молит Бога, Аллаха, Будду, Зевса, Тора, Одина, Тупака, чтобы машина стояла на своем парковочном месте, когда они вернутся домой с горки.

* * *

Дедушка помогает внучке развесить всю мокрую одежду на сушилку для полотенец в большой ванной комнате. Теперь там висят комбинезон, носки, футболка с длинным рукавом, рейтузы.

– Все, кроме трусиков и футболки! – с восторгом восклицает старшая.

Мама приготовила жареные макароны с тайскими овощами в кокосовом соусе. Сладкое дедушка любит, но только не сладкий соус к макаронам, соус к макаронам должен быть с фаршем или курицей, протертыми помидорами и лавровым листом. Но он очень старается съесть свою порцию всю без остатка. Потом они со старшей садятся перед телевизором и смотрят полнометражный мультик про динозавров. Литтлфут отправляется в долгое путешествие с другими динозавриками, чтобы спасти папу, которого зажало бревном близ огнедышащего вулкана. Старшая, приняв строгий вид, объясняет дедушке, что острозубые едят других динозавров. Мама уходит в спальню, чтобы уложить младшего. За столом он чуть не уснул в своей тарелке, тер глаза и ронял голову как загнанная лошадь. А теперь, похоже, готов делать что угодно, но только не спать. Они слышат, как он кричит, смеется, скачет, а иногда после краткого молчания мычит как корова. Наконец в спальне все стихает. Мама на цыпочках выходит из комнаты. Медленно, по миллиметру закрывает за собой дверь.

– Я схожу в магазин, – шепотом произносит она. – Он еще час проспит, не меньше. Или даже полтора.

Дедушка кивает и показывает поднятый вверх большой палец. И лишь когда она выскальзывает на лестницу, поцеловав на прощание старшую, дедушка задается вопросом, зачем сейчас идти в магазин за продуктами. Вся кухня забита едой. Да и сын разве не за продуктами уехал? Почему она не может использовать то, что уже есть?

– Литтлфут натерся вонючей травой, чтобы острозубые его не учуяли, – говорит старшая и показывает пальцем на экран.

– Хитро, – отвечает дедушка.

* * *

Жена, которая мама, бежит к станции метро. Она держит карточку наготове, подбегая к турникету, и как раз успевает вскочить в поезд в сторону центра. Она сходит на «Лильехольмене», до следующего трамвая еще девять минут, так что она решает пройти пешком по тропинке вдоль озера. Она проходит мимо владельцев собак в громоздких наушниках и мимо пенсионеров, присевших на сиденья своих ходунков, чтобы погреться на солнышке. Отыщет ли она его там? Он просто обязан там быть. Это единственное место в городе, где по ее представлениям он мог бы сейчас находиться. Если б она в критической ситуации захотела убежать от семьи, он бы нашел ее здесь. Ведь здесь все начиналось. Она не сомневается, что он будет стоять на скалистом берегу и смотреть, как она идет к нему. Помашет ей рукой.

Улыбнется. Скажет что-то типа «Как я рад тебя видеть».

Она не будет махать ему в ответ. И на приветствие отвечать тоже не будет. Она влепит ему пощечину. И заедет коленом по яйцам. Потом ударит ногой по голени, так чтобы он повалился на землю, и пока он будет там лежать и скулить от боли, растолкует, что если он еще хоть раз позволит себе что-то подобное, она заберет детей и свалит. Исчезнет. Насовсем. Она проходит наискосок через пустую детскую площадку, пересекает рельсы и поднимается вверх по склону к смотровой площадке.

Булыжники под ногами скользкие. Указатели занесло снегом. Какой-то автомобиль на летней резине тщетно пытается выбраться с парковочного места. Ей уже издалека видно, что на скалах никого нет. Панорама на месте, и мост, и острова, и лес, и водная гладь. Но его нет. На тротуаре стоит белый фургончик, из которого под землю уходит желтый резиновый шланг.

– Тут у них с канализацией кое-какие неполадки, – поясняет ей парень в оранжевых шумоподавляющих наушниках. – С вами все нормально?

Она кивает и уходит оттуда прочь. Только на этот раз некому смотреть ей в спину, когда она скрывается под горкой.

* * *

Дедушка, который папа, пытается понять, почему внучка никак не перестанет говорить про своего папу. Вначале это казалось милым. А теперь начинает раздражать. Каждые пять минут дочка спрашивает, где сейчас папа. Что папа делает. Скоро ли придет домой. Потом внучка хочет поиграть в бейсбол с воздушным шариком. Суть игры, по всей видимости, заключается в том, чтобы взять воздушный шарик и пинать, не давая ему коснуться пола.

– Знаешь, кто эту игру придумал? – спрашивает внучка.

– Подозреваю, что твой папа, – отвечает дедушка.