Отцовский договор

Когда жена просыпается, на часах полвосьмого. Она смотрит на мобильник. Потом трясет головой. Ощущение, словно все случившееся – это какой-то странный сон. И оно только усиливается от яркого уличного света. Она встает с дивана и выглядывает в окно. Кроны деревьев побелели. Елки тоже стоят белые. И тропинки белые. Ветви деревьев побелели только с одной стороны, как будто кто-то хотел украсить их белой пудрой, но терпения ему не хватило.

Из кухни доносятся голоса. Пару счастливых секунд она думает, что муж вернулся. У него случилось краткое помутнение рассудка, он несколько часов колесил по городу, забыл зарядить телефон, а сейчас сидит на кухне с детьми, опять дома. Она выходит на кухню.

– Привет, мамочка, – громко вопит старшая. – У нас тут дедушка!

Младший сидит на пластиковом стуле и руками ест кукурузные хлопья.

– Вы давно встали? – спрашивает мама.

– А где папа? – спрашивает старшая.

* * *

Когда дедушка с внучкой просыпаются на рассвете, руки у обоих пахнут сладким попкорном. Они тайком пробираются на кухню, чтобы не разбудить маму. Когда младший начинает хныкать, дедушка тихонько возвращается, чтобы забрать и его тоже. Старшая показывает ему, где лежат памперсы и влажные салфетки.

– Какие еще влажные салфетки? – спрашивает дедушка.

– Ты что, не знаешь про влажные салфетки? Они как салфетки, только мокрые, – объясняет старшая.

Дедушка меняет младшему готовый лопнуть от влаги подгузник и сажает в детский стульчик на кухне. Он открывает дверь в гостиную, чтобы спросить, чем кормить детей на завтрак, но заметив круги, которые залегли под глазами жены сына, и то, как судорожно она вцепилась во сне в телефон, не решается ее разбудить. Вместо этого он возвращается на кухню и выгребает все, что есть в холодильнике. Достает кетчуп, масло с сыром, помидоры с огурцами, хлеб и то, что старшая называет молоком, хотя на упаковке написано «овсяный напиток».

– Ой, как много всяких завтраков, – говорит старшая.

– Скажи, чего хочешь, я приготовлю, – отвечает дедушка.

– А где папа? – спрашивает старшая.

– Тебе бутерброд с сыром или с маслом? – спрашивает дедушка.

Дедушке, который папа, надо бы домой, переодеться. Но когда мама внуков просыпается, он понимает, что нужен ей. Она вся на нервах. Ходит по дому в халате и совсем тоненькой ночнушке и даже не задумывается о том, что он сидит тут на диване и видит ее тело, когда она наклоняется, чтобы подобрать еду с пола. Что бы она ни делала, в руке у нее зажат телефон. Дедушка успокаивает ее. Он объясняет, что у нее нет никаких причин волноваться.

– Мой сын никогда не стал бы делать глупостей, – произносит он.

– Каких таких глупостей? – с прашивает жена сына.

– Я что хочу сказать, – поясняет дедушка. – Он хороший человек. Умный. Честный. Ты, может, думаешь, что он к проститутке пошел? Или что с любовницей ночь провел? А вот я так не думаю. Я уверен, что он в любой момент вернется домой.

Жена смотрит на него. Она успокаивается.

– Спасибо вам за поддержку, – говорит она.

– Не за что, – отвечает дедушка. – А кофе у вас есть?

– Надо вам кофе, сами и делайте, – отвечает она.

Он не ослышался? Он предпочитает простить ей этот выпад. Она сама не своя. В ней накопилось столько агрессии, что она уже не может с собой совладать. Бедняжка. Мало же она в жизни повидала, раз на нее так может подействовать то, что муж решил немного поразвлечься и забыл выйти на связь.

* * *

Жена, которая мама, берет на работе больничный по уходу за детьми и сообщает в садик, что старшая заболела.

У нее нет сил никуда идти сегодня, но в то же время невозможно заставить себя сидеть взаперти, потому что все в доме напоминает о том, что его здесь нет.

– Пойдем гулять и кататься на санках, – говорит она старшей наигранно бодрым голосом, который фальшивит хуже ненастроенного рояля. Она надеется, что дедушка поймет намек и уберется восвояси. Нет у нее сил ухаживать за двумя детьми и младенцем-переростком в придачу. Но дедушка не из тех, кто понимает намеки. Если даже эти намеки запрыгнут на него и ухватят за нос, он их и тогда не поймет. Когда она говорит, что пойдет с детьми в парк, дедушка тоже начинает одеваться.

– Дедушка, ты с нами? – спрашивает старшая.

– Нет, дедушке, наверное, пора домой, – говорит жена.

– Да ничего страшного, – отвечает дедушка. – Я с удовольствием пойду с вами. У меня никаких дел нету.

Она слышит собственный вздох. Но если уж начистоту, ей становится немного легче от того, что они уйдут из квартиры вдвоем, двое взрослых, готовых помочь друг другу, людей. Дедушка достает детские варежки, которые завалились за желтый комод в прихожей, он помогает старшей натянуть резинки на штанинах комбинезона поверх зимних сапожек.

– А это берем с собой? – спрашивает он, поднимая с пола шлем.

– Да, спасибо, – отвечает она и надевает шлем старшей на голову.

– Это мой велосипедный шлем, – поясняет старшая. – Мой настоящий шлем для катания на санках сейчас в садике.

– У тебя два шлема? – спрашивает дедушка.

– Ага. Только второй – черный. И круглый.