Отцовский договор

Мы попрощались. Когда я проснулся, мы были уже одни. Папа смотрел в окно поезда. Вид у него был понурый. Я покакал. Стало тепло, но потом и очень быстро – холодно. Обычный ребенок после такого расплакался бы. Или даже закатил бы сцену. Но не я. Я умнее. Я знал, что совсем скоро мы окажемся в садике, заберем сестру и отправимся домой, а я не хотел, чтобы папа лишний раз раздражался. Я промолчал. Папа говорил с кем-то по телефону, я понял, что это мама, потому что голос у него стал таким, как будто он маленький, хоть он и большой. Он сказал, что все прошло хорошо и что папа пообещал поехать домой на такси, когда все закончится. В садике папа обнаружил мой подтекающий подгузник с какашками.

– Ах ты господи, маленький ты мой, это сколько ты уже так лежишь? – сказал он и потрепал меня по щеке.

Я пожал плечами и улыбнулся. Я сообщил ему улыбкой, что все нормально. Что ему не надо из-за меня беспокоиться. Я ночью отыграюсь.

VIII. Среда

Ночь, которая не ночь, никак не кончается. Младший будит старшую, которая будит младшего, который будит старшую. Папиного терпения хватает на час, он приносит овсяное молоко и поет песенки, вместе они совершают «прогулку с привидениями» по темной квартире, чтобы взглянуть на давно погасшие соседские окна, особенно стараются не шуметь, когда крадутся мимо двери, за которой спит мама, потому что маме надо спать, маме на работу, у мамы есть жизнь за пределами этой семьи. Они возвращаются в детскую, читают сказку на ночь, поют песенку, читают еще одну сказку, старшая писает в горшок, младший какает в памперс, спустя полтора часа оба засыпают. Папа на цыпочках выходит за дверь. Старшая просыпается. Своим криком она будит младшего. Папа возвращается, все повторяется по новой, только теперь папино терпение уже кончилось, он грозится лишить их субботних сладостей, говорит, что выкинет все любимые игрушки старшей в помойку, наконец старшая умолкает, папа садится на стул, достает телефон, читает опять те же новости, которые уже читал сегодня, младший, кажется, начинает засыпать, старшая тоже, папа тихонько прокрадывается обратно к себе в кровать, он успевает полежать три минуты, прежде чем младший начинает кричать и будит старшую. Утром все, кроме мамы, бледные и с красными глазами. Она выходит после душа уже накрашенная и предлагает сегодня взять на себя старшую и отвести ее в садик.

– Да не волнуйся, – отвечает папа. – Я сам справлюсь.

Когда мама возвращается с работы, дети уже спят и в квартире воцарилась непривычная тишина.

– Как у вас, все хорошо? – спрашивает она.

– Лучше не бывает, – отвечает он.

Он не рассказывает, как младший сидел в ванне, когда папе понадобилось выключить кастрюлю с картошкой на кухне, и как старшая за это время заперлась вместе с младшим братом в ванной. Папа стоял снаружи, он слышал, как текла вода, пытался уговорить старшую отпереть дверь, но она только смеялась, в итоге он взял с кухни нож и повернул замок снаружи. Зачем о таком рассказывать? Он взрослый. И совсем не так расклеился, как ему самому кажется. Да и вообще, он уложил обоих детей спать, и сейчас, когда заглядывает к ним, видит, что оба лежат в одинаковой позе: на спине, с чуть приоткрытым ртом и крепко закрытыми глазами. Его любовь к детям достигает пика, когда они спят.

Мама сидит на кухне и занимается оплатой счетов. Она убралась после ужина и рассортировала белье перед стиркой.

– Ты не знаешь, что это такое? – спрашивает она и показывает на строку о снятии денег с их общего счета.

– Всякая мелочь для офиса, – отвечает он.

– Нужная? – спрашивает она.

– Иначе бы не покупал, – отвечает он.

– Такая же нужная, как та мигающая четырехугольная бандура, которую ты купил, когда хотел стать музыкальным продюсером?

– Это был драм-пад с подсветкой, – отвечает он. – Обалденная вещь, если играешь вживую.

Она смотрит на него.

– У тебя запланированы концерты?

Он ничего не отвечает.

– А это? Это что такое, ты знаешь?

– Книги для вдохновения, – отвечает он.

– Что еще за книги?

– Биографии знаменитых комиков, – говорит он.

– Биографии на тысячу двести крон? – спрашивает она.

– Я наверняка смогу с них налоговый вычет получить, – мямлит он.

Она вздыхает. В этом ее вздохе читается все то же, что она вкладывает в свои многочисленные намеки. Она повторяла их так часто, что он и сам в них поверил. Она заслуживает кого-то другого. Кого-то лучше, чем он. Ей нужен кто-то, похожий на ее папу, которому восемьдесят, а он залезает на высокие деревья, чтобы ножовкой подпилить ветки, хотя в их коттеджном кооперативе можно бесплатно одолжить современную электропилу. Ей нужен муж, похожий на ее маму, которая в одиночку может разобрать мотор «Вольво», а потом собрать его обратно с закрытыми глазами. Ей нужен кто-то, кто не будет постоянно усложнять собственную жизнь.

Он переодевается и собирается выходить.

– Как ощущения? – с прашивает жена, когда он натягивает куртку, стоя в прихожей.

– Немного нервничаю, – отвечает он. – Но по-хорошему.

– Главное, помни, – говорит она, – ты – супер. Ты лучше всех. Не забывай, хорошо?

Он кивает.