Отцовский договор

Подъехав к шоссе, сын пересекает его по виадуку, показывает габаритными огнями левый поворот, но тот автомобиль все еще позади, это темно-синий «Ауди» с тонированными стеклами, он сигналит дальним светом. Вместо поворота налево сын выруливает вправо на Е4. Он не хочет, чтобы эти психи узнали, где он живет, к тому же на шоссе больше полос и больше свидетелей в случае чего. Ну да боже ты мой, в случае чего? Сейчас чуть больше девяти, обычный вечер среды. Он за рулем, в южной части Стокгольма. Его преследуют два качка на анаболиках, которых прет от возможности кого-нибудь попугать. Ничего они ему не сделают. Ну что они сделают-то? Спихнут с дороги? Вытащат АК‐47 и дадут очередь по машине? Подъедут вплотную и голую жопу в окошко выставят? Он включает радио и перестает обращать на них внимание. Они всё едут позади него. Иногда сигналят дальним светом. Один раз, поравнявшись с его машиной, пытаются вглядеться вглубь салона. Сын не отрываясь смотрит вперед на дорогу, но уголком глаза замечает, что парень на пассажирском сиденье размахивает чем-то, то ли телескопической дубинкой, то ли кастетом. Сын притворяется, что не видит их. Он увеличивает скорость. Вжимает педаль газа до упора. Он разгоняет «Мазду» со 120 до 130, а потом до 140 и улыбается, когда преследователи сворачивают на очередном съезде с шоссе.

Он продолжает ехать в левом ряду. Они с машиной слились в единое целое. Она полностью подчинена ему. Он несется вперед. Он создан для скорости, все остальное суета, он будет вечно лететь вперед, никогда больше не задержится на месте, он ускорится до максимума, а потом еще немного, только здесь, в самом левом ряду, вжав в пол педаль газа и уйдя в отрыв от всех преследователей, он чувствует себя лучше некуда. Он пытается сбавить скорость. Изо всех сил старается оторвать правую ногу от педали газа. Но не может этого сделать. Когда скорость стала частью тебя, ты не понимаешь, что 110 километров в час – это тоже вполне себе движение вперед. Ты как будто плывешь в вязком сиропе или катишь ходунки на колесиках по песку. Он пытается переключиться на четвертую передачу, напоминает себе, что преследователи давно скрылись и теперь можно развернуться и отправиться домой. Но потом по радио начинает звучать классная песня, и очень скоро он замечает, что скорость на спидометре опять растет, он заезжает дальше, чем собирался, на указателях уже мелькает Сёдертелье, он просто ведет машину, не строя никаких планов, но ему здесь хорошо, замороженная малина окончательно разморозилась, да и черника тоже, лосось с треской скорее всего придется выбросить в помойку или потушить завтра гигантское рыбное рагу с треской, лососем, малиной и черникой, но это неважно, теперь уже вообще ничего не важно, он даже не высчитывает, во сколько ему обошлись лосось с треской и малина с черникой, и даже если подсчитает, то сразу забудет, потому что здесь он свободен, он один, у него четыре икеевских мешка с едой и собственный автомобиль с двумя детскими креслами, и он может катить, куда пожелает. Сколько он уже едет? Он и сам не знает. Не так уж долго. Через какое-то время он съезжает с шоссе и начинает кружить в какой-то промышленной зоне. Проезжает мимо портовой зоны, леса, озера, квартала стоящих вплотную друг к другу домиков. Выворачивает на пустую парковку перед спортивным центром, чтобы подрифтить немного по гравию. Потом замечает мигающий датчик топлива. Время близится к одиннадцати, когда он въезжает на бензоколонку, чтобы заправиться. И только стоя на кассе и собираясь расплатиться, когда лезет за бумажником во внутренний карман, обнаруживает, что произошло. Он хлопает ладонями по груди. Проверяет карманы джинсов, и задние и передние. Со стороны это выглядит так, словно он выбивает из себя пыль. Он извиняется перед продавщицей, у которой под губой угадывается бугорок снюса, и возвращается к машине. Он понимает всю тщетность своих действий и все же осматривает органайзер между сиденьями, смотрит на полу, в багажнике, где в икеевском пакете начала подтекать почти совсем растаявшая черника. Когда он возвращается на кассу, девица уже вызвала второго сотрудника.

– Мне ужасно неловко, – говорит сын. – Но я никак не могу найти свой бумажник.

* * *

Дедушка, который немного вздремнул, просыпается от того, что телефон звонит не переставая. Он протирает глаза, телевизор показывает время – больше одиннадцати. Звонит жена сына. Та, чье имя он никак не может запомнить.

– Он там? – спрашивает она.

– Кто? – уточняет дедушка, который все еще пытается понять, не сон ли это.

– Его там нет? Он у вас или нет?

– Здесь никого нет, – отвечает дедушка, после этого разговор прерывается, но прежде, чем отключиться, он слышит, как она сдавленно чертыхается.

Дедушка садится на диване. Он озадачен. Он пытается снова заснуть. Заснуть не получается. Он звонит дочери, та объясняет, что брат пропал, он должен был сходить на стендап, а потом съездить в магазин за продуктами, но до сих пор не вернулся домой.

– Чепуха, – отвечает дедушка.

– Что, прости? – спрашивает дочка.