Отцовский договор

Хёгалидской церкви, различает свет и очертания, в которых угадывается телебашня Какнес, направо от нее по диагонали высится новая многоэтажка с зелеными прозрачными балконами и фонарем у входа, он то загорается, то гаснет, снова загорается и снова гаснет. Папа смотрит на фонарь. Он представляет, что это маяк. Он думает, что если ему удастся набрать воздуха и не дышать, пока фонарь не мигнет и не погаснет снова двадцать раз, то сын вернется домой. Он делает глубокий вдох и задерживает дыхание, считает каждый раз, когда фонарь зажигается и гаснет, зажигается и гаснет, на четырнадцатом разе он уже готов сдаться, ему нужен воздух, его легкие не выдержат, перед глазами плывут звездочки, он готов упасть в обморок, но замечает, что тело не хочет сдаваться, рот зажат, губы сомкнуты, пятнадцать, шестнадцать, он представляет, что он банковский сейф, дайвер, который видит близость поверхности воды, семнадцать, восемнадцать, он начинает аккуратно выпускать воздух из легких, чтобы тело понимало, что совсем скоро в него поступит кислород, девятнадцать, двадцать. Он справился. Теперь он знает, что сын вернется невредимым. Он выглядывает на парковку. Ждет, что скоро увидит, как подъезжает черный автомобиль сына. Он пропускает одну машину. Вторую. Третью. Его сын не разбился насмерть. Он не врезался в заграждение на мосту. Его не избили нацисты и не похитила банда подростков. Он взял передышку, а сейчас уже едет домой. Скоро он будет здесь. Вот он подъезжает. Вон он.

Папа улыбается. На парковке останавливается черный хетчбэк. Из него выходят две пожилые дамы. На крыше машины включается фонарь такси.

* * *

Сын, который папа, подходит к бензоколонке, имея в запасе восемь минут.

– Вам повезло, – говорит девица на кассе.

Он ничего не отвечает. Просто протягивает ей пятьсот крон, чтобы расплатиться за бензин. Потом добавляет к этому кофе, пакетик конфет и упаковку жвачки, даже не обратив внимания, насколько здесь все дороже, чем в продуктовом магазине. Она дает ему сдачу и выкидывает в помойное ведро бумажку с номером машины. Он выходит в ночь. Он вернулся. Они сказали, что это невозможно, но он сделал это. Они не рассчитывали на него, но он выиграл на финишной прямой. Он поднялся на счет девять. Забил гол в дополнительное время. Возможно ли такое? Возможно!

Все возможно, если не сдаваться. Он отпивает глоток кофе, открывает пакетик конфет и поворачивает ключ зажигания. Пошли они все на хрен. Кто? Да все. Жена.

Дети. Друзья. Карьера. Подтекающая замороженная рыба в багажнике. На хер их всех вместе взятых. Он один против всех. Он выезжает на шоссе. Его дом находится на севере. Он едет на юг.

IX. Четверг

Жена, которая мама, стоит в темной прихожей и прощается с тетей своих детей. Уже почти час ночи, и завтра обеим на работу.

– Мы сделали все, что могли. Все будет хорошо, – говорит тетя. – З вони, если что. И вспомни про разваренную макаронину, если не сможешь уснуть.

Обе пытаются улыбнуться и обнимаются на прощание. Обнимать его сестру все равно что обнимать его самого, только по-другому надушенного, немного поплотнее и с волосами еще длиннее.

– Точно не надо его забрать? – спрашивает тетя и кивком головы указывает в сторону кухни.

– Все нормально, – говорит жена. – Пусть спит. Приятно, что хоть кто-то здесь спит спокойно.

Дедушка растянулся на спине на кухонном диванчике, он храпит так, что чашки на столе позвякивают.

– Созвонимся завтра утром, – говорит жена.

– Кто первый что-то узнает, сразу пишет сообщение, – отвечает тетя.

Жена закрывает дверь, запирает ее на замок, прижимается к глазку, смотрит, как гаснут лампы на лестничной клетке, когда датчик движения понимает, что там никого нет. Она берет мобильник и пробует позвонить.

Телефон все так же выключен и не включался с тех пор, как он сказал, что поедет в магазин закупаться продуктами. Черт. Она чистит зубы, вынимает линзы и пробует позвонить. Забирается под плед на диване в гостиной, выключает свет и пытается уснуть. Она размеренно дышит. Проводит расслабляющую медитацию, мысленно сканируя тело. Потом встает и выпивает таблетку болеутоляющего, чтобы расслабить мышцы. Под конец она пытается представить, что ее тело – это разваренная макаронина, потому что такой совет помогал клиентам, страдающим бессонницей, во времена, когда бабушка ее детей работала в аптеке натуральных препаратов. Жена берет телефон и входит в личный кабинет их совместного банковского счета, чтобы выяснить, снимались ли со счета еще какие-то деньги. Нет. Последний платеж, как и прежде, из супермаркета. Карточка все еще не заблокирована.

С кухни доносится дедушкин храп. Этот человек до сих пор не помнит, как ее зовут. И все же как-то надежнее от того, что он лежит там на кухне. В первый раз они встретились, когда он приехал к ним в гости в их однушку вскоре после рождения дочери. Мама еще не оправилась после родов.

– И как вам в роли дедушки? – с просила она, принимая у него пальто.

– Спасибо, хорошо, – ответил он, вручил ей пальто и проследовал в спальню.

У него с собой не было никакого подарка.