Озябший ангел

Вовка распахнул дверь. Кроме Набатова, в кабинете находился ещё один незнакомый человек в военной форме, но без всяких знаков различия.

– Здравствуйте, Юрий Иванович. Вызывали?

– Здравствуй, Володя, – привстал майор и пожал ему руку. Обернулся к своему гостю и сказал: – Знакомьтесь, – это тот самый вездесущий паренёк, о котором я вам рассказывал. А это – Николай Петрович из разведки.

Разведчик тоже пожал Вовке руку.

– Вам отдать то письмо? – мальчик сделал жест, чтобы вытащить его.

– Нет-нет, – пресёк его намерение Николай Петрович. – Тебе нужно будет просто показать его племяннику Гюнтера.

– Племяннику? – изумился Вовка. – Он что же, наш?

Его собеседники рассмеялись.

– Нет, – сказал разведчик. – Это было бы уж слишком. Он лётчик. Ему двадцать один год, сбит вчера под Ленинградом. Нас интересует оперативная информация. Курт, так его зовут, согласился ответить на наши вопросы. Но при условии, что мы сообщим ему всё, что нам известно о его дяде. Документы Гюнтера по-прежнему у нас, но так уж совпало – они снова в деле. И достаточно далеко отсюда. Так что, Владимир, мы надеемся только на тебя. Ты поговоришь с ним?

– Отчего ж не поговорить… – согласился Вовка. – Только вот что мне рассказать ему, всю правду?

– Если у вас появится контакт, говори правду, – разрешил разведчик. – А если он будет нервничать, скажи, что ты свидетель и что уложил его дядю Садовников. Ну, а дальше – всё как было. Понял? И веди себя просто.

– Всё понятно. Я готов, – сказал Вовка. – Надо куда-то ехать?

– Нет. Он здесь. Сейчас его приведут.

Набатов вышел. Возвратился он в кабинет через пару минут. Впереди себя пропустил светловолосого парня в лётной форме. Тот был так молод, что Вовка ещё раз удивился. Начальник милиции представил их друг другу.

– Это – Курт, а это – Владимир.

И жестом пригласил их сесть.

– Здравствуй, – сказал Курт и сел напротив Вовки.

– Здравствуй, – растерянно ответил мальчик. – Откуда знаешь русский?

Молодой немец горделиво улыбнулся.

– Я начал его учить с двенадцати. Мне наняли учителя, и за пять лет я хорошо освоил ваш язык.

– Зачем? – спросил Вовка.

– Мой дядя посоветовал мне выучить два-три языка. Он сказал, что эти знания будут скоро востребованы. И не ошибся.

– Вижу, и в самом деле, это тебе пригодилось.

Лицо Курта покрылось нервным румянцем. Он запальчиво ответил:

– Наша с тобой беседа – случайность. А учил я русский язык, потому что немцы – великая нация, и меня с детства готовили к особой миссии.

– А кто тебе вбил в голову, что она великая? – спросил Вовка.

– У нас это все знают, – высокомерно заявил Курт.

– А у нас все знают, что ещё семьсот лет назад Александр Невский топил ваших великих псов-рыцарей на Чудском озере, как щенят. И в Семилетнюю войну наш Салтыков расколотил армию вашего великого Фридриха, как старое корыто. А ваш король шёл и плакал от обиды и позора. Мы тогда вас били и сейчас побьём.

– Сейчас другая война, – вспылил Курт, – а наш фюрер – гений этой войны. И весь мир давно это понял. Мы уже поставили на колени всю Европу…

– Ну вот и хватит с вас, – перебил его Вовка. – До тебя ещё не дошло, что ваша прогулка закончилась и началась война?

– Может быть и так, – едва сдерживая себя, произнёс Курт. – Но в небе над Ленинградом по-прежнему наше господство. Та же ситуация на всех фронтах. У вас нет ни одного шанса на победу!

– Кажется, ты с этого неба уже сверзился? Дай срок, и остальных приземлим, – отпарировал Вовка. – Нас пугать – только задорить.

Курт смерил его цепким прищуренным взглядом:

– Слушай, а сколько тебе лет?

– Пятнадцать.

– Что-то ты задирист не по годам. Откуда ты такой взялся?

– Из Тубышек я. Деревня такая есть, – пояснил Вовка.

– В твоей деревне все так остры на язык? Нашим властям это не понравится.

– А нам плевать на ваши власти. Пусть за себя боятся. Ведь мои Тубышки в Белоруссии, а там у ваших земля горит под ногами.

– Ну ладно, хватит об этом, – нахмурился Курт. – Подраться нам всё равно не удастся. И возраст у нас разный, и условия не подходящие. Давай лучше о деле поговорим.

– Ты хороший лётчик? – неожиданно спросил Вовка.

– Хороший, – вызывающим тоном ответил Курт.

– Ну и сколько же ты вылетов сделал?

– Боевых? Сто сорок восемь с полной бомбовой нагрузкой.

Вовка опешил.

– Ну и врать горазд!

Курт сложил перед собой руки.

– Я одиннадцать месяцев бомблю Ленинград. В ноябре моя часть сменила дислокацию. Но я написал рапорт и остался здесь. Мне нужно разобраться, что случилось с дядей Гюнтером? Говорят, что ты в курсе?

– В курсе, – ответил Вовка. – Он умер.

Лётчик побледнел и некоторое время молча смотрел на Вовку. А потом спросил его:

– У тебя… есть доказательства?

Вовка вытащил из своих брюк ремень и положил его на стол.

– Это ремень Гюнтера. Узнаёшь?

Курт распрямил ремень, ладонью провёл по его потёртой коже, прочитал выжженные на его изнанке цифры, наткнулся на дырочку. Вопросительно посмотрел на Вовку.

– Это отверстие от пули?

– Ну не от вишнёвой же косточки, – ответил мальчик.

– А как это произошло? И когда?

Вовка взглянул на начальника милиции. Тот слегка кивнул.