Падение Левиафана

"Да, полковник", - сказал он. Он привстал, повернулся и вышел из кабинета, который раньше принадлежал ему, стараясь распределить вес так, чтобы не сбить колени. Танака подождала, пока он уйдет, и позволила себе расслабиться и вернуться на свою кушетку. Или на свой трон из черепов.

Корабль "Прощение" начал свою жизнь как колониальный корабль, построенный на Паллас-Тихо в те годы, когда Транспортный союз правил кольцевыми вратами. Имея почти два миллиарда квадратных метров грузового пространства и жилые отсеки, по размерам равные внутрисистемному шаттлу, "Прощение" предназначалось для перевозки грузов, а не пассажиров. Экко подписал контракт, когда ему было пятнадцать, и, если не считать года, когда он остался на Фирдоусе, чтобы получить сертификат командира, он практически всегда был там. Его пребывание в должности капитана пережило профсоюз, который его аттестовал. Он пережил орган управления движением на станции Медина. Он пережил железный кулак Лаконской империи, более или менее.

А вот главный акционер "Прощения", похоже, будет мучить Экко до самой смерти. Маллия Курран профинансировала капитальный ремонт корабля за счет частного займа при поддержке совета управляющих, и хотя у нее не было более 50 процентов акций корабля, она могла получить коалицию, сделав два звонка и назначив свидание за чашкой кофе. К тому же она была племянницей Коми Туана, так что все полулегальные действия, которые она совершала, пресекались магистратами. Как и старые боги Земли, большую часть времени она игнорировала Экко и Прощение, а те дни, когда она этого не делала, почти всегда были плохими. Пять часов назад она запросила отчет о состоянии дел, и с тех пор он все думал, как ответить.

Он устроился в своем кабинете, проверил свое изображение на экране и начал запись.

"Всегда рад вас слышать, магистр Курран. На корабле все пять на пять. У нас полный груз руды и образцов для Бара Гаона, и я получил заверения, что обратный груз будет готов, когда мы прибудем туда. Мы просто ждем протокола о прохождении, прежде чем начнем транзит". Он попытался беспечно улыбнуться, но улыбка вышла натянутой. "Вы же знаете, как это бывает с большими грузами. Хочется убедиться, что мы все делаем по правилам и все такое. Я проверю, как только мы получим подтверждение".

Он сохранил сообщение и отправил его прежде, чем успел усомниться в себе. Четыре часа до Фирдоуса, и, возможно, сообщение дойдет до нее, пока она спит. Это даст ему еще несколько часов, прежде чем она начнет себя изводить. Что она и сделала бы.

Он уже знал, какие аргументы она приведет: Протоколы метрополитена были руководством, а не законом; инфраструктура для их поддержки была создана лишь частично; что, черт возьми, он собирался делать, если разрешение не будет получено? Просто сидеть на плаву, ожидая разрешения на полет, пока кто-то другой подкупает офицеров снабжения в Бара Гаоне, чтобы получить почву, топливные гранулы и принтеры для производства, которые нужны Фирдоусу?

Она тоже не была полностью неправа. Грузовой корабль, который не перевозил грузы, не представлял собой ничего особенного.

"Черт", - сказал он ничему конкретному и всему вообще. Он открыл канал связи с пилотской станцией двумя палубами ниже. "Аннамари? Ты там?"

"Да", - ответил пилот.

"Дай нам четверть g в сторону ворот, хорошо? Нам придется это сделать, разрешат или не разрешат".

"Понятно. Выполняю", - сказала она и отключила связь. Через несколько секунд включилось предупреждение о коррекции тяги. Если ему никто не ответит, ему придется решать: включить торможение или пройти через ворота без разрешения, зная, что там находится целая армада независимых грузовых кораблей, которые делают те же расчеты, что и он.

Но какого черта, в самом деле. Жизнь - это риск.

"Она уже совсем близко", - сказал Джим. "Мы уверены в этом?"

"Мы можем опередить ее", - сказал Алекс по связи и с палубы выше. "Она знает это. Если она подойдет слишком близко, мы ускоримся, тогда и ей придется ускориться. Или мы решим прорываться, и она будет знать, насколько близко мы готовы ее подпустить. Сейчас она готова сбросить реакционную массу, а я - нет. Если это изменится, все изменится".

"Ты говоришь очень философски об этом".

Он мог слышать улыбку в голосе Алекса. "Я всегда восхищался этой частью. Мне не очень нравится, когда в конце убивают друг друга, но в этой части разговора есть поэзия. И есть некоторые решения, которые нам придется принять".

Джим повернул голову. Наоми уже смотрела на него. Тереза и Амос выходили на связь из машинного цеха.

"Система Нуриэль отклоняется от нашего нынешнего курса всего на десять градусов", - сказала Наоми. "Нам не понадобится торможение. Там есть некоторые подземные ресурсы".

"Но Танака знал бы, что нам не нужно торможение", - сказал Алекс. "Мы можем проскочить пространство кольца от одного конца до другого за несколько минут, если я правильно выберу угол, но это будет все равно, что нарисовать стрелку, куда мы попали. Если идти медленнее, то у нас будет более широкий диапазон систем, в которые мы могли попасть".