Память пепельного леса (СИ)

– Жертва Лютиэн принята, но она знала, на что шла. Она знала, что одряхлеет и истает, словно утренний туман, и жизнь ее – за любовь – пройдет в глуши и одиночестве. Она знает, что ей отпущен равный с Береном срок. Не зазвенит больше смеха принцессы Лютиэн в чертогах Менегрота, и знает она, что и мать ее, и отец ее – переживут собственную дочь. Могла ли Андрет обречь на такое горе тебя и твоих братьев, которых знала и любила? Ты – ее любовь, Айканаро, но она делила смех и хлеб и с Ангарато, и с Инголдо Артафиндэ.

«Не могла. Если бы знала – не могла. Не поставила бы свою любовь выше этой цены».

Жгучая боль испарилась, оставив звенящую пустоту в душе. Айканаро чувствовал себя путником, который шел многие годы и месяцы к неведомой цели, а найдя ее – утратил направление, потому что никогда не задавал себе вопроса, что случится, когда все ответы будут найдены, а дороги – пройдены.

Он невольно дрогнул, когда Ниэнна опустилась рядом ним, скрестив ноги. Этот жест был слишком простым для такой могучей силы, и одновременно успокаивающе легок, будто на мгновение поблизости оказалась не одна из ведущих сил мира, но подруга и советчица.

– Она любила тебя, – Валиэ отерла слезы со скул и улыбнулась, будто погрузившись в прекрасное воспоминание. – Ее горе, пусть она сама и не знала об этом, сплетено с даром любви тебе. И этот дар – жизнь. Мог ли ты пленить ее? Могла ли она просить тебя состариться вместе с ней и в немощи наблюдать, как солдаты Моринготто жгут твой дом, пока твоя ослабшая рука едва держит меч?

Айканаро замер, наблюдая за тем, как по примеру Ниэнны рядом с ним опускается на колени и Намо – так медленно и так внимательно глядя на него, словно боялся испугать.

Их голоса больше не звучали с неумолимой силой, способной объять весь мир. Они сидели рядом, простые и близкие – такие, будто можно коснуться рукой.

– Мог ли ты просить ее видеть, как умирают ее братья и сестры, и сама история стирает в прах знание о ее родичах? Мог ли потребовать шагнуть в неизвестность, где вся ее жизнь и душа станут подчинены любви тебе? – голос Намо, твердый и глубокий, больше не пугал его, а взгляд – не нес возмездия. – Не вини себя за то, чего не совершил.

Ниэнна сорвала цветок на высоком стебле и печально разглядывала его крошечные белые венчики, напитавшиеся от ее слез едва заметным сиянием.

– Она не могла принять твою жертву. Никто не был готов к ней. Сама Арда не была готова к такому дару от одной души – другой. И ты не желал бы измениться ей. Песнь Берена и Лютиэн омоет сотни глаз слезами надежды и света, но любовь их стала безжалостна в том, как смяла их жизнь.

Мысль была слишком тяжела и нова, чтобы он смог легко принять ее. Неужели все было так просто? Неужели он должен просто… забыть?

– А как же я? Я бросил ее там. Вы не можете просить меня забыть об этом.

Ниэнна покачала головой, и металлические бусины на рукавах ее одежд зазвенели тихо, словно сонный перелив ручья.

– Мы не просим забывать. Твоя память принадлежит тебе, Айканаро, и нет той силы, что забрала бы ее у тебя. Но я прошу тебя о сострадании к тому, кто в нем нуждается, и на этот раз – это ты сам. Я видела многие гобелены Вайрэ и слышала многие души. Не ты первый, чье сердце разрывалось между ужасом и любовью – и слишком боялось страшного конца. И не ты будешь последним, Айканаро. Наказание, которое ты сам себе выбрал, слишком тяжело, мой дорогой. Разве осудил бы ты так же жестоко, как самого себя – родича, который решил, что сердце человеческой девы нуждается в лучшей надежде, чем он?

На мгновение он представил себе на своем месте Финдарато.

И что бы он сказал, встреть брат свою Амариэ не в Амане, но на стойбище детей Боромира или среди халадин? Разве не напомнил бы, сколь опасна эта игра с судьбой?

«И что бы я предложил? Я бы предложил не истязать ее этими надеждами, даже если в груди жжет от боли!»

Он почувствовал себя обессилевшим и потерянным, словно восточный ветер, который стирает в пыль постаревшие скалы. Он рассыпался, не зная, куда дальше приведет его путь, и чувствовал себя так, словно обрел тело тяжелее целого мира.

– Вернись душой к своим родичам, Айканаро. Вернись и оставь кошмары, – голос Намо звучал твердо, но не жестоко. – Любовь движет не только тобой и Андрет. Размышляй о печали и радости, оплакивай мертвых, ищи путь своей души, но не страшись. Эта кара – не твоя.

Он наконец-то взглянул на них обоих, слишком оглушенный разговором.

Неужели можно было вот так просто оставить его вину?

Намо слегка кивнул в сторону за спиной Айканаро – и за левым плечом, обернувшись, эльда увидел среди серой травы облако золотистого света, рассыпающего яркие прямые лучи и звездную дымку рассвета. Призрачная трава напиталась в этом сиянии острой, до рези сочной зеленью.

Ниэнна обнадеживающе улыбнулась ему сквозь слезы.

– Это воспоминание – настоящее. Возвращайся.