Памятники средневековой латинской литературы X-XII веков

Средь бесконечных сетей, которые людям лукавый
Всюду по мира холмам и везде по долинам расставил,
Самый опасный силок, в какой вряд ли нельзя не попасться, —
Женщина, корень беды, ствол порока, зловредный отросток.
⁵

В мире повсюду она без числа порождает соблазны;Всякие свары, вражду и междоусобные распри
Будит и старых друзей до кровавых доводит раздоров,
Губит она и любовь, сыновей разлучает с отцами.
Этого мало: царей и властителей гонит с престолов,
¹⁰ Войны заводит, крушит города, разрушает столицы,
Множит убийства и яд смертельный в кубки вливает;
Села, поместья огнем пожаров она истребляет.
Словом, такого нет зла на всем белом свете, в котором
Женщина быть не могла хотя бы отчасти виновной.
¹⁵ Этот завистливый пол, легкомысленный, яростный, жадный,
И до вина непомерно охоч, да и крайне прожорлив;
Радостно мстит и во всем других одолеть он стремится,
Правдой и кривдой достичь своего неуемно желая;
Что ему сладко, на том никакого не знает запрета.
²⁰ Вечно приветлив на вид, а способен на всякую низость,
Лжив и бесстыден всегда и готов на любые обманы;
То его к деньгам влечет, то жжет его похоти пламя,
Он суетлив и болтлив, а к тому же еще и заносчив.
Полная всех этих зол, всем миром женщина вертит;
²⁵ Женщина — сладкое зло, одновременно мед и отрава,
В сотах скрывая свой меч, она им пронзает и мудрых.
Кто ведь запретным плодом соблазнил впервые супруга?
Женщина. Кто отца побудил дочерей обесчестить?
Женщина. Кто погубил силача, ему волосы срезав?
³⁰ Женщина. Кто же главу отсек святому пророку?
Женщина, матери грех умножая своими грехами
Да и себя заклеймив еще более мерзким убийством.
Кто же Давида с пути совратил, мудреца Соломона
Сладкой приманкой завлек, так что первый стал любодеем
³⁵ И нечестивым другой? Только женщина, нежно ласкаясь.
Многих я жен обхожу, известных по книгам священным:
Жуткую Иезавель, преступную с ней Гофолию
И еще больше других, каких здесь и незачем числить.
Множество жен обхожу, о которых обычно поэты
⁴⁰ Да и сказанья гласят — Эрифилу, за ней Клитемнестру,
Прокну, жестоких Белид, блудницу, рожденную Ледой,
Из-за какой десять лет сражались с троянцами греки,
Как и других, о каких говорят нам трагики часто.
Этому страшному злу, которого надо беречься,
⁴⁵ Древняя мудрость нашла обличье ужасной химеры,
Правильно давши ему тройного чудовища образ,
Львицею сделав с лица, со спины же — хвостатым драконом,
Ну а внутри у него одно лишь свирепое пламя.
В образе этом видна коварная сущность блудницы:
⁵⁰ Хищность свою выдает она зверскою львиною пастью,
Хоть и старается быть на вид непорочною девой;
Ловко пленяя мужей, их огнем распаляет любовным,
Но совершенно в ней нет ни верности, ни постоянства;
Жуткая похоть ее и пуста и бессмысленна вовсе,
⁵⁵ И, наконец, она вся змеиным наполнена ядом,
А наслаждения с ней кончаются гибельной смертью.
Женская внешность дана мятущейся вечно Харибде;
Все поглощает она, что к ней приближается, насмерть.
Так и Сирена глупцов своей соблазнительной песней
⁶⁰ Манит к себе, а сманив, соблазненных в глубокой пучине
Топит, и только Улисс избежал ее козней, придумав
Спутникам уши заткнуть, чтоб не слышать им сладкого пенья,
Сам же заставил себя привязать крепко-накрепко к мачте,
Чтобы корабль не сошел с пути по его приказанью.
⁶⁵ Поостерегся Улисс и коварного кубка Цирцеи,
Те же, кто пил из него, получили обличья животных
И обратились в собак и в свиней, измазанных грязью,
Неблагородными быв и лишенными стойкости нрава,
Ибо они, как скоты, подчинялись похоти грязной.
⁷⁰ О человеческий род! Берегись подслащенной отравы,
Сладкого пенья беги и влеченья в погибельный омут,
Да не прельщает тебя лицо с его лживой красою,
Жгучего бойся огня, опасайся злого дракона.
Коль зазывает тебя красавица в жажде обмана,
⁷⁵ Ты же уверен в себе и спешишь с ней вступить в поединок,
Самонадеянно все презирая враждебные стрелы,
Будешь обманут, глупец: не в такое вступаешь сраженье,
Чтоб в рукопашном бою ты способен был выиграть битву.
Лучше скорее бежать со всех ног: только в этом спасенье.
⁸⁰ Коль убежишь, ты спасён, коль сразишься, ты в плен попадешься.
Но не смотри свысока, поверь мне: при виде Горгоны
Камнем становятся все; столбенеет от похоти каждый.
Всякий, в церковной ладье по житейскому морю плывущий
В твердой надежде достичь желанной пристани отчей,
⁸⁵ Пусть сладкозвучных бежит и песен, и лживых соблазнов,
Уши свои защитит заветами истинной веры,
К мачте себя привязав бечевою божьего страха.
Так же, как мачта ладьи, спасает нас крестное древо,
Словно бы реи на ней, простирает оно свои руки.