Памятники средневековой латинской литературы X-XII веков

После того пришло ему на ум рассмотреть, не может ли быть одним-единственным и притом сжатым доводом доказано все возвещаемое в проповеди и принимаемое в вере учение о Боге, как то, что он вечен, неизменяем, всемогущ, на всяком месте целокупен, непостижим, справедлив, благ, милосерд, нелжив, что он есть Истина, Благость, Справедливость и прочее; и что все это в нем едино есть (От Иоанна, 17, 21). Замысел этот, как сам он рассказывал, доставил ему великое затруднение: ибо мысли часто отнимали у него еду, питье и сон, иногда же, что огорчало его существеннее, нарушали молитвенную сосредоточенность, которую должен был он хранить в себе во время утренних и прочих церковных служб. Приметив это и еще неотчетливо видя перед собою самое цель свою, он заключил, что подобные мысли суть диавольское искушение, и вознамерился всецело изгнать их из ума своего. Чем больше, однако, силился он это сделать, тем упорнее с каждым днем беспокоили его все те же мысли. И вот, в некую ночь между одним уставным бдением и другим благодать Божия воссияла в нем, и вожделенное раскрылось его разумению, исполнив все глубины сердца его радостию и веселием. Рассудив же сам с собою, что если раскрывшееся ему станет ведомо и другим, оно, быть может, будет им в утешение, сей чуждый зависти муж записал все на восковых табличках, каковые предал на сохранение одному из братьев обители. Через несколько дней он просит их у хранителя назад; их ищут на том месте, где они были положены, но отыскать не могут. Все братья опрошены, не взял ли таблички по случайности кто из них, однако безуспешно. Даже доселе не отыскался человек, который признал бы, что ему ведомо, куда они пропали. Ансельм сызнова делает записи о том же предмете на других табличках и передает их все тому же брату с наказом беречь повнимательнее. Последний прячет таблички в свою постель, а на следующий день, не ожидая ничего худого, находит их на полу рядом с ложем, причем куски воска отломились и были рассыпаны в разрозненном виде. Таблички поднимаются с полу, куски воска собираются, и все опять вручается Ансельму; тот сам подбирает разрозненное и с большим трудом восстанавливает записи. Страшась, однако, как бы сочинение не погибло по какой небрежности окончательно, он приказывает во имя Господне перенести его на пергамент. Так написал он книгу, малую величиной, но великую по силе мыслей и тонкости умозрения, каковую назвал «Прослогион», ибо непрестанно обращается в ней то к себе самому, то к Богу.

Когда сочинение это попало в руки некоего читателя, тот весьма вооружился противу доводов одной из частей труда, найдя их неубедительными; с немалой резвостью пустившись опровергать их, он составил некое порицание, каковое приложил к труду Ансельма. Когда порицание это, пересланное одним другом, дошло до Ансельма, тот возрадовался, воздал порицателю своему благодарность и обнародовал свой ему ответ, присовокупив его к книге и отослав обратно другу. Желая, чтобы все это читаемо было как означенным его другом, так и всеми, кто ни пожелал бы иметь у себя его труд, он, таким образом, приложил к сочинению и порицание своих доводов, и свой ответ на порицание.

Глава 4