Памятники средневековой латинской литературы X-XII веков

В горьком месяце мае познал я удел Менелая:
Были в слезах мои взоры затем, что лишился я Флоры.
Май — это время цветенья, а я был в тяжком смятенье:
Флора — это ведь тоже цветок, а на чьем она ложе?[558]
Плачу вослед я Флоре: меня ты оставила в горе,
Больше не знать мне покоя, доколе не свижусь с тобою.
Лучшей была ты подругой, зачем же бросаешь ты друга?
Ах, воротись, и досада исчезнет от милого взгляда.
Днем я на суше и море ищу, кто слышал о Флоре,
Ночью я в сновиденьях томлюсь, как в цепях своих пленник,
Хуже, чем пленник, чем странник, чем в дальней чужбине изгнанник.
Жизнь я влачу, и на щеки струятся мне слезные токи, —
Их сдержать не могу я: их высушат лишь поцелуи.
Ах, воротись, дорогая, и вновь я счастье узнаю —
Буду счастливее Кира, властителя целого мира,
Буду счастливее оных царей в драгоценных коронах.
Где от меня ты укрылась, куда от меня удалилась?
Выйди, не прячься, не надо, несчастному дай мне пощаду.

Где ты нашла мне замену? Какую дал тебе цену

Тот, кто даже не знает, как друг твой жестоко страдает?
Так я тоскую о Флоре, как горлица мучится в горе,
Друга лишась дорогого и, ах, не желая другого!
Так я уныло скитаюсь и в дом свой пустой возвращаюсь,
Томным раскинуться телом на ложе, увы, опустелом.
Ты ведь одна мне отрада, других подруг мне не надо:
Уж такова мне судьбина — страдать страдой голубиной,
И, претерпевши лишенье, не ведать вовек утешенья.
Горе душу мне точит, а Флора на это хохочет:
Птице иного полета, ей горлицей быть неохота —
Похоть в ней блудная тлеет, одна она спать не умеет.

ЖИЗНЬ БЛУДНИЦЫ