Папуля

– Ты заболела, а я медсестра, – обрадовалась Софи. – На самом деле я принцесса, но меня заставляют работать медсестрой.

– Хм…

– Ты моя дочка. Ты очень больна.

– Я могу умереть. – Кайла закрыла глаза.

– Но я тебе дам лекарство. – Слышно было, как Софи что-то ищет, открывает и закрывает ящики, роется в коробках. Кайла открыла глаза, когда ее губ коснулось что-то мягкое. Войлочный пончик, усеянный блестками.

– Это я в лесу нашла, – сказала Софи таинственным шепотом. – Ешь.

– Спасибо. – Кайла приоткрыла губы, лизнула безвкусный войлок.

– Ну вот, уже лучше, – сказала Софи.

– Не знаю, – ответила Кайла. – Надо мне, пожалуй, отдохнуть немножко.

– Хорошо, милая. – Софи ласково погладила ее по щеке. Кайла закрыла глаза, и девочка набросила ей на лицо салфетку, та вскоре нагрелась от ее дыхания. Приятно было слушать, как Софи возится рядом, и дышать в салфетку.

* * *

– Кайла!

Ей почудился голос профессора Ханнисона; она даже глаза не успела открыть. И обрадовалась – почему? Он ее здесь разыскал. Кайла сонно заморгала, улыбнулась. Он пришел ее навестить, добра ей желает.

– Кайла!

Кайла открыла глаза – Деннис, с волосатыми руками, в мешковатой рубашке, похожей на женскую.

– Пора вставать. Мэри тебя уже ищет, волнуется. Едем домой.

Кайла обвела взглядом комнату – Софи куда-то делась. Только она и Деннис, больше никого.

– Идем. – Деннис посматривал на дверь, ему не терпелось уйти.

Кайле было не по себе, ведь ее вырвали из сна.

– Где Софи?

– Пора ехать, будем собираться.

Кайла даже головы с подушки не подняла, только заморгала.

– Идем, Кайла. – Деннис откинул одеяло. Платье у Кайлы задралось, белье было напоказ.

– Боже… – Деннис вновь впопыхах укрыл ее одеялом. И залился краской.

– Прощу прощения, – сказала Кайла, вылезая из постели. Одернула платье, стала искать сандалии.

– Прощения?

Кайлу удивил его тон; когда она на него взглянула, он уставился в пол.

Кайла, держа в руке хлипкую сандалету, заозиралась.

– Мне не стыдно, если на то пошло.

Деннис засмеялся, но смех вышел невеселый, усталый.

– Ради бога… – Он потер глаза. – Ты славная девочка, – сказал он. – Знаю, ты хороший человек.

Кайлу захлестнул гнев, сродни ненависти.

– Не такая уж я и хорошая.

Глаза у Денниса стали влажные, страдальческие.

– Конечно, хорошая. Нельзя о тебе судить по одной этой истории.

Деннис вглядывался в ее лицо, глаза, губы, и Кайла знала, он видит сейчас то, что хочет видеть, ищет в ее лице подтверждение утешительным сказкам, которые про нее насочинял. Деннис казался печальным. Измотанный, унылый – одно слово, старик. И страшнее всего, что и к ней придет старость, все у нее отберет – и лицо, и фигуру. И что тогда? Она знает наперед, не получится у нее стареть достойно. Она же пустышка, ничего за душой. Все, что знала когда-то, – Роден! Шартрский собор! – давно забыла. Может ли жизнь сложиться так, что она вернется к науке? Способностей ей не хватало, если уж начистоту. С самого начала. Ленилась, любила схалтурить. Ее дипломная работа – сотня высосанных из пальца страниц об «Изгнании бездетного Иоакима из храма» – пылится в университетской библиотеке. До нужного объема еле дотянула – увеличивала размер шрифта, расширяла поля. Профессор Ханнисон, подумала она с тоской, вспоминаете ли вы хоть иногда обо мне?

Деннис провел Кайлу сквозь затихающий шум веселья к выходу. И где он по пути раздобыл шоколадный кекс? Он был завернут в салфетку, и Деннис протянул его Кайле. Может быть, хотел загладить неловкость. Кайла мотнула головой.

Деннис начал было говорить, но осекся. Пожал плечами, откусил кусочек и принялся с аппетитом жевать. Глянул на экран телефона.

– Мэри сейчас машину подгонит, – сказал он. – Подождем тут. – Говорил он с набитым ртом, крошки сыпались на рубашку, застревали в зубах, но он не обращал внимания.

Поймав на себе взгляд Кайлы, Деннис смутился, затолкал в рот последний кусок, вытер салфеткой губы. Что ж, хотя бы мораль ей читать раздумал, не станет уверять, что из этой истории можно извлечь урок. Мир ведь совсем по-другому устроен, и разве не печально, что Деннис до сих пор этого не понял? Кайла улыбнулась, втянула живот, на всякий случай – мало ли что? Вдруг там, в темноте, прячется фотограф – вдруг кто-то за ней наблюдал, караулил ее здесь, терпеливо ждал, когда она появится?

Аркадия

– Есть к чему стремиться, – сказал за завтраком Отто, листая бесплатную газетенку, что рассылали всем фермерам производители органических продуктов. Ткнул толстым пальцем в статью, и Питер заметил на ногте у Отто черное пятно – то ли лак, то ли маркер. Или просто запекшаяся кровь, чем-то саданул по пальцу. – Нарисуем на нашей эмблеме листик или еще какую-нибудь хренотень. – Отто, щурясь, глядел на страницу. – Что-нибудь похожее. Разницы никто и не заметит.