Париж слезам не верит

Лиза оказалась права. К концу визита, когда дочь и гость изрядно повозились с планами и барышня кликнула подавать чай, старая графиня воздвиглась наверху лестницы. Не без робости она тронулась вниз, сохраняя внешнее спокойствие. Михаил Семёнович со скоростью пружины подскочил со стула, чтобы приветствовать Александру Васильевну.

— Я была с вами невежлива, граф, — проговорила дама, — простите старуху, душевно каюсь.

Её простые слова полностью примирили командующего с этой могучей руиной великого царствования, и они вместе сели за чай. Следующий визит случился спустя три дня — как только позволили дела корпуса. На этот раз Михаил ехал в Сент-Оноре в приподнятом настроении, точно волокита с бумагами его занимала. На самом деле ему нравилось болтать с Лизой. Она избегала кокетства, что делало разговор необычайно лёгким. В тот момент Воронцову казалось, что непритязательная сердечность проистекала у барышни от простоты души. Позднее граф задумался об оборотной стороне её безыскусности. Лиза не считала, что заслуживает внимания. Хуже того: любой интерес к себе воспринимала как интерес к приданому — страшная ловушка для богатых невест. С ней легче было подружиться, чем начать ухаживать.

Вновь попав в чистенький дворик особняка, Михаил Семёнович внезапно был атакован стаей левреток, болонок и шпицев — в общей сложности голов тринадцать маленьких, злобных, отчаянно тявкающих исчадий ада. Дворецкий, как всегда, бездействовал, и спасли гостя девицы Раевские, возглавляемые Лизой.

— Maman, ваши волкодавы едва не разорвали графа! — крикнула дочь выглянувшей в окно Александре Васильевне. — Неужели нельзя держать их на привязи?

К счастью, форменные брюки командующего не пострадали, и, посмеиваясь над моськами, Михаил Семёнович вновь углубился в разбор документов. В этот день они с Лизой путём кропотливого сличения плана с «Описанием имения Круглое: что там есть земли пахотной, пустошей, леса, заливных лугов, кроме того, из построек каменных, кирпичных, бревенчатых, тоже брус и другого хозяйственного владения» выяснили наконец какая часть принадлежит самому графу, а какая соседям. План разложили на полу, так что он занял весь центр маленькой гостиной, и ползали по нему, как по карте предстоящего сражения. Лиза хихикала и отпускала язвительные замечания насчёт деревенского чертёжника. Со стены на них, ухмыляясь, поглядывал портрет светлейшего князя.

Наконец, с грязными от липкой туши ладонями, собеседники сели передохнуть. Девушка распорядилась принести воды и полотенца.

— Елизавета Ксаверьевна. — Михаил наконец решился задать давно мучивший его вопрос. — При первой встрече ваша матушка сказала, что управляющий меня обкрадывает. Вы не знаете, откуда это видно?

Мадемуазель Браницкая слегка пожала плечами.

— Трудно понять наверняка. Но у maman большой опыт. Если хотите, я спрошу.

— Нет, нет, — поспешил Воронцов. — Не стоит…

Лиза рассмеялась.

— Вы её боитесь? Так и есть. Её боится даже государь. Но поверьте, она добрейшее существо. Впрочем, если вам интересно моё суждение… — Она встала и вернулась к столу с отчётом. — Во-первых, управляющий ворует всегда. Важно поймать его за руку. Для этого надо всё посмотреть своими глазами и поговорить с мужиками. Мужики тоже врут. Либо потому что запуганы, либо потому что имеют с управляющим долю. Чаще всего первое. — Произнося это, барышня пробегала по отчёту глазами, как бы ища что-то, примеченное заранее. — Вот! Например, здесь. Видано ли, чтобы пуд сена стоил три копейки? Как в столице! Везде полторы. К тому же в Белоруссии сено плохое — болотная трава, от неё лошадей пучит. Ну, копейка, туда-сюда.

Михаил Семёнович вынужден был с ней согласиться. Сколько раз покупал сено, нигде так дорого не брали.

— Но что странно, — Лиза подняла палец, — если бы цена была занижена, тогда всё понятно: управляющий продал подороже, а разницу положил в карман. Здесь другое. Смотрим дальше. На плане показан мост. Он в ваших владениях. А в отчёте говорится, что мужики ездят за три версты, заворачивая к соседям, и там переезжают через Вокшу. При этом платят. Видите особую статью расходов?

Воронцов кивнул.

— Что тут можно предположить? Вероятно, ваш мост давно сгнил, народец каждый год просит управляющего разрешение починить и кататься безданно-беспошлинно. Но тот сговорился с соседями и получает от них часть навара. А мужички страдают. И ещё любопытно, — Лиза перевернула пару страниц. — Здесь полотняная фабрика. В седьмом году, после запрета на торговлю с Англией, она закрылась. Народ разобрал станы по домам, и бабы понемножку ткали холст, отдавая коробейникам. У вас не учтён выход небелёного холста на продажу. Зато учтён сбыт бракованного полотна по бросовой цене — полушка за аршин. Куда оно пошло?

Михаил Семёнович не имел об этом ни малейшего понятия.