Паштет из соловьиных язычков

Мощный поток желтых лучей ударил Марку в спину. Он посторонился, освобождая тем самым вход, и лунный свет разлился внутри пещеры. Марк обрадованно посмотрел на нары и неожиданно встретил взгляд недобро блеснувших глаз. Видимо, пленник уже очнулся. Выходило, что при ударе у него отвалилась не голова, а какой-то диковинный головной убор.

Лунный свет прекрасно осветил пленника, и Марк увидел на нарах худого человека средних лет достаточно приятной наружности. Его узкое лицо было бы симпатичным, если б не портили его длинные пейсы. Пленник походил на молодого, хорошо выбритого местечкового щеголя.

— Шалом! — произнес Марк, усмехнувшись.

Птиц ничего не ответил, продолжая недобро сверкать глазами. Марк подошел к нарам и, как бы походя, влепил пленнику легкую оплеуху. Голова птица дернулась.

— Ты мне поиграй в молчанку, — сказал Марк. — Болтать по-человечески ты умеешь. Сам слышал… Еще отвесить или будешь отвечать как приличное существо?

Марк занес руку для следующего удара.

— Не надо, — чистым звучным тенором произнес птиц, выставив вперед обе руки.

— Ага, — кивнул головой Марк. — Правильный выбор. Еще раз — шалом!

— И тебе не хворать, — отозвался птиц.

— Меня зовут Марком-младшим.

— Я знаю.

— Мне плевать на твои знания! Приличные люди во время знакомства называют свои имена. Что я и сделал.

— Ну?

— Что «ну»?! — опять размахнулся рассвирепевший Марк.

— Ах, тебя интересует мое имя?! — вскричал птиц. — Так бы сразу и сказал! Понимаешь, я сразу не понял! Кстати, зачем ты выбросил в пропасть ужин? Другого уже не будет. Не предусмотрено ведомостью. Зря ты отказался от пищи…

— Имя! — прорычал Марк.

Птиц тяжело вздохнул и ответил вопросом:

— Какая тебе разница, как меня зовут?

— Имя!!! — рявкнул Марк и ударил птица кулаком в ухо.

Пленник завалился набок и затих.

— Черта с два ты у меня поваляешься! — крикнул Марк, прикладываясь тем же кулаком к выпиравшей тощей заднице.

Птиц тут же принял прежнее сидячее положение, выставил руки вперед и произнес:

— Хватит-хватит! Твои действия совсем не умны. Ну зачем тебе нужно мое имя, если факт его знания никак не изменит твоего положения?

— Чтобы знать, кого проклинать! — ответил Марк.

— Вот-вот, — кивнул головой птиц. — А я здесь при чем? Я — лишь технический персонал. За что меня проклинать?

— А откуда это известно мне?! — возмутился Марк. — Ты здесь доставляешь и убираешь колоды и секиры, теряешь туфли и, наконец, просто находишься в центре всех событий! У кого, как не у тебя, можно получить информацию о творящемся вокруг нашей фамилии свинстве?

— Да-да, — кивнул головой птиц, со значимостью расправляя узкие плечи. — Но приличные люди в таких случаях обычно просят, а не требуют. Тем более — не распускают руки! А ты?

— А я тебе сейчас опять по морде дам, — будничным голосом пообещал Марк, отводя руку назад для удара.

— Стоп-стоп-стоп! — вскричал птиц. — Я открою тебе свое имя! Слушай внимательно…

Его голос вдруг упал до таинственного шепота.

— В одном древнем царстве жил старик, — сказал птиц. — И была у него…

Мощный удар кулака прервал начатое повествование и голова птица, откинувшись назад, поволокла за собой тело, которое и свалилось с нар под стенку пещеры. Белые лоскуты крыльев задрожали и затихли.

«Сдох, что ли? — подумал Марк. — Если и сдох — хорошо. За ним обязательно прилетят. Наловлю еще. Хоть одна сволочь, да проговорится! А этого с обрыва сброшу. Мертвый — не живой. Наверняка тухлятину назад на площадку не выдавливает. Вот черт! Опять суслику повезло».

Ему вспомнилось, что суслики являются травоядными грызунами. В голове его тут же возникла сказка о хомяке и суслике, которые делили между собой целый амбар гороха, не принадлежавшего им. Но внизу была голая безжизненная пустыня, где не то что гороха — травы невозможно было сыскать! Чем же тогда питались суслики под горой?

Марку где-то читал, что многие травоядные животные становились плотоядными, если заканчивалась привычная для них пища. Ярким примером тому служили бабуины, которые в периоды засух совсем не гнушались тем, что удавалось поймать. Они жрали все, что шевелится, бегает, прыгает и жрет других, пока его самого не сожрут.

Ему представился суслик с раскрытой пастью, из которой торчат два ряда острых как пила зубов, а с высунутого языка стекает струйка кровавой слюны. Марка передернуло.

Тем временем птиц почему-то не умер. Заворочавшись, он поднялся на ноги, с ненавистью взглянул на Марка и представился:

— Израиль Кноппер.

— А почему с крыльями?

— Потому что ангел небесный.

— Хм, — удивился Марк. — Вообще-то я представлял себе ангелов по-другому. Ну, там — белобрысенькие кучерявенькие херувимчики с пухлыми попками. А у тебя не попка, а костлявая табуретка. Вон, кулак о нее чуть не разбил… И ты все время (то есть — с рождения) ангел? Или тоже был когда-то человеком?

— Да, я тоже когда-то был человеком, — согласно кивнул головой Израиль Кноппер.