Паштет из соловьиных язычков

— И ты в таком виде зарабатывал деньги? — спросил Публий, скептически рассматривая трико отца.

— Да, — ничуть не смутившись, ответил Красс-старший.

— Каким же образом?

— Стоял на проходных заводов и скупал ваучеры.

— Ваучеры? — удивился Марк-младший.

— Да там одну большую страну пустили с молотка, — нетерпеливо пояснил ему Публий. — Поделили ее богатства и обозначили их бумажками.

— А что это за обувь? — Марк смотрел на ноги отца.

— Галоши, — пояснил Публий. — Народная российская обувь. Такая же резина, как твои вьетнамки, но лучше, потому что ноги не промокают.

— Вьетнамки тоже российская народная обувь, — сказал Красс-старший, с пониманием глядя на ноги старшего сына. — Только летний вариант… Короче, я сумел взять большое количество кредитов под липовые обязательства, купил кучу ваучеров и, как человек предусмотрительный, разместил их в надежных местах, выжидая момент для кидалова. Но конкуренты жахнули в мою машину из гранатомета. Я не учел того факта, что дикость русского капитализма заключается не только в скоростном сверхнаваре, но и в методах реализации последнего. Но ничего страшного! Бо́льшая часть ваучеров распихана по таким местам, где их не найдет никто кроме меня. Если, конечно, удастся снова отсюда сбежать.

— «Сверхнавар», «жахнули», «кидалово» какое-то! — схватился свободной рукой за голову Марк-младший. — В твое время, отец, даже понятий таких не было! Да и слов тоже.

— Были, сынок, — улыбнулся ему Красс-старший. — Вы их не знали, потому что не занимались финансовой деятельностью и коммерцией.

— Погоди, отец, — вмешался Публий. — Ну, предположим, сбежишь ты отсюда. Как узнать, где находятся спрятанные тобой бумаги? Ведь мы обретаем прошлую память только тогда, когда попадаем сюда! Там мы рождаемся заново. А какая у младенца может быть память? Никакой!

— Открою вам маленький секрет, — усмехнулся Красс-старший. — Там, среди людей, я всегда знал, кто я такой. Точнее — кем был. И помнил свою прежнюю жизнь. По мере взросления все больше и больше воспоминаний пробуждалось во мне. Видимо, Марк своей выходкой порвал какое-то сухожилие установленного для меня порядка, и благодаря этому сбою память осталась со мной. Эх! Если б вы позволили мне еще разок спуститься к людям! Я бы тогда сумел распорядиться спрятанными активами! Да и за гранатомет надо бы кое-кому ответить. Но я не смею вас просить об этом…

— Да уж, — кивнул согласно Публий. — Кому предъявлять? Пока ты вырастешь, те, кто тебя убил, уже либо помрут, либо будут стариками.

— Такие не помирают, — усмехнулся Красс-старший. — По крайней мере, сами. Они одного со мной поля ягоды. Пока я вырасту, под ними уже будет лежать вся страна. Это называется приватизацией.

— Может быть, — пожал плечами Публий. — Но все равно ничего не получится.

— Получится! — твердо сказал Марк-младший.

Отец с надеждой взглянул в глаза старшему сыну.

— Я понял одно, — продолжил Марк-младший, — троих отсюда не выпустят. Но двоих — пожалуйста. У меня в револьвере всего два патрона. И поскольку отец жил в этой дыре черт знает сколько лет, ему можно будет прогуляться еще. Я здесь тоже побывал. Так что теперь очередь Публия.

— К-как это? — заикаясь от испуга, спросил Публий. — Я не могу! Раз ты, Марк, не смог себя убить, так я и подавно не сумею! Я же говорил тебе о моих принципах!

— Здесь не нужно себя убивать, — ответил ему Красс-старший. — Не получится.

— Тем более! — вскричал Публий. — У меня тоже остались там дела!

— Не ври! — прикрикнул на него Марк-младший. — Ты мужчина. Будь достойным Крассов!

Пристыженный Публий затих.

— Ну что ж, не будем задерживаться, — сказал Марк-младший, выводя руку с револьвером из-за спины.

— Смелей, сынок! — воскликнул Красс-старший, улыбаясь.

Публий, хмурясь, промолчал.

Марк приставил пистолет ко лбу отца и нажал на спусковой крючок. Прогремел выстрел. Красс-старший, отброшенный силой вонзившейся в лоб пули, рухнул спиной на площадку. Марк даже не посмотрел на него.

— Теперь моя очередь, — сказал он.

— Давай пистолет, — протянул руку Публий. — Я застрелю тебя.

— Ну уж нет, — покачал головой Марк.

— Ты мне не веришь? — удивился Публий.

— Верю, — ответил Марк. — Просто не хочу травмировать твою психику. Убийство родственников, знаешь ли, нелегкая вещь. Передавай привет Изе.

— Кто это?

— Скоро узнаешь. Ладно. Прощай.

Публий не ответил. Он, насупившись, разглядывал носки своих блестящих ботинок. Марк приставил пистолет к виску и нажал спуск. Прозвучал резкий щелчок и Публий моментально вскинул голову вверх. Глаза его широко раскрылись.

Выстрела не было!

Марк нажал еще раз. Щелчок! Еще. Щелчок!! Выстрела не было!!!

Марк трясущимися руками отнял дуло от виска и заглянул в него.

— Да не нервничай ты так, — ласково сказал Публий.

Он уже был рядом. Умелыми руками Публий мягко забрал у Марка пистолет.

— Как же так! — прохрипел Марк. — Он сказал, что в барабане два патрона… Там и было два… Я сам видел… Один из них холостой? Неужели надули?.. Гады!

— Тихо-тихо, — сказал Публий. — Сейчас разберемся.

Он открыл барабан.