Паштет из соловьиных язычков

— Так, это у нас самый обычный кольт тридцать восьмого калибра, — продолжил Публий. — Ага, патрона действительно было два. Один уже выстрелил, а второй еще целый.

— Правда? — с надеждой в голосе спросил Марк.

— Да, братец, — нежно ответил Публий. — Сейчас все будет в порядке. Так, убираем стреляную гильзу и ставим целый патрон за шаг до ударника.

Барабан револьвера щелкнул, заняв положенное место.

— Ох, как хорошо! — Марк с облегчением рассмеялся.

— Видишь ли, брат, — сказал Публий, — у револьверов барабан крутится, подставляя патроны по очереди. Это происходит при нажатии на спусковой крючок, который одновременно взводит курок и вращает барабан. По всей видимости, первый патрон уже стоял под ударником. А нужно было, чтобы он стоял перед стволом. Твое первое нажатие на спусковой крючок подставило под ударник сразу второй патрон, а первый проехал мимо.

— Да-да! — Марк хлопнул себя рукой по лбу. — Я нечаянно крутнул барабан, а потом выставил его неправильно.

— Ну, теперь все в порядке, — Публий свободной рукой взвел курок.

— Слава богу! — Марк выдохнул полной грудью воздух и перекрестился.

— Ты стал верующим? — удивился Публий.

— Нет, — смутился Марк. — В нескольких прошлых жизнях я был христианином и… ну, просто рефлексивно получилось.

— Нет, братец, — покачал головой Публий. — Твоя истинная натура говорит сама за себя. Ты так и остался христианином в душе. Вот и будь им. Потому что в христианстве самоубийство — страшнейший грех!

И он нагло приставил пистолет к своему виску.

— Нет, — Марк неверящими глазами смотрел на брата. — Ты не сделаешь такой подлости! Мне нельзя здесь оставаться…

— Подлость, это когда вы двое решили без меня, кто останется, а кто нет. А по-честному было бы просто бросить жребий.

— Нет!!! — яростно взревел Марк, бросаясь вперед.

Но он не успел. Прогремел выстрел, и Публий рухнул на площадку. Ноги его в процессе падения проделали в воздухе замысловатую параболу, сверкнув блестящими ботинками прямо перед носом одураченного брата, отчего создалось впечатление, будто Публий намеренно попрощался столь издевательским кульбитом.

Марк устало опустился на колени и замер. Но в ступоре он был недолго. Вывели его из этого состояния звуки хлопающих крыльев. С каждой секундой они становились громче и громче.

Марк, очнувшись, не стал глядеть вверх. Он на коленях подполз к трупу Публия, вытащил из судорожно сжатых пальцев брата револьвер и взял его в правую руку. Выставив рукоять вперед, он размахнулся и сильно ударил ею себя в висок. Голова взорвалась болью, мысли закончились, и Марк упал, распластавшись рядом с телами своих родственников.

* * *

Голова болела жутко. Казалось, будто к правому виску приставлен острый железнодорожный костыль, в который кто-то равномерно лупит молотком, отчего боль толчками врывается в мозг. Марк открыл глаза и увидел перед носом только ровную гладкую поверхность. Он застонал.

— О! — раздался откуда-то сзади возглас, произнесенный смутно знакомым голосом. — Очнулся, монстр футбола!

Марк узнал голос Элеазара.

Он рванулся изо всех сил, но тут же понял, что не может даже пошевелиться, поскольку руки и ноги его накрепко привязаны к той поверхности, в которую упирался нос. Он слегка приподнял голову и увидел, что поверхность эта обрывается через десять сантиметров, а за ней прекрасно виден вход в пещеру.

Повертев головой по сторонам, Марк пришел к выводу, что находится в прежнем месте и лежит на колоде, которая ранее использовалась для рубки голов. Он опять рванулся. И снова безрезультатно. Но тишина вдруг взорвалась дружным хохотом нескольких десятков глоток. Марк заскрежетал зубами от бессилия.

Из-за левого века плавно выплыла громоздкая фигура Элеазара и замерла в нескольких метрах впереди, закрыв вид на скалу с пещерой. Рот архангела растянулся в мерзкой улыбочке, разделившей его бороду на куски желто-серой водопроводной пакли.

— Футбол я люблю, — сказал он. — Но не играю в него из-за комплекции.

Он показал пальцем на свой громадный живот.

— А вот циновки выколачивать от пыли — большой мастер, — продолжил архангел.

Сзади опять загоготали.

— Это у нас здесь вид спорта такой, — пояснил Элеазар, когда гогот затих. — Ты будешь циновкой для тренировки ангелов.

Сзади снова заржали и Марк понял, что там находится весь ангельский отряд, а сам он полностью обнажен и лежит на животе, приготовленный к дубинации. Он рванулся всем телом. Освободиться не получилось.

— Для начала выхватишь обычную норму, — просветил его Элеазар. — Плюс мастер-класс от меня.

Он вытащил из-за пояса дубинал и бросил его куда-то назад. Там, по всей видимости, ловко подхватили это орудие возмездия и зашумели голоса. Марк догадался, что ангелы выстраиваются в очередь. Голова болела невыносимо, но он нашел в себе силы произнести, обращаясь к Элеазару:

— Слышишь, гнида? Я тебе этого не прощу!

— Для того чтобы прощать или не прощать — нужно иметь полномочия, — елейным голосом произнес Элеазар. — В этом месте их нет ни у тебя, ни у меня.

— Плевать! Я тебе отомщу! — крикнул Марк.