Паштет из соловьиных язычков

Этот бессмысленный разговор мог бы продолжаться долго, но вдруг снаружи послышалось громкое хлопанье крыльев, и вслед за этим раздался звук, похожий на шлепок куска мяса о железный поварской стол. Скала вздрогнула. Видимо, кто-то не рассчитал посадочную скорость и впечатался в препятствие. Донеслась неразборчивая ругань и на пороге пещеры возникла чья-та громоздкая туша.

— Ага! — сказала туша голосом Элеазара. — Палим казенные свечи в неположенных местах?

Изя подлетел с табуретки как ужаленный и замер в строевой стойке, прижав руки к бедрам. Марк даже не пошевелился, а просто повернул голову на звук голоса.

Элеазар, шатаясь, вошел в пещеру, оглядел обоих приятелей и гаркнул Изе:

— Пшел вон отсюда!

Изю в секунду выдуло наружу. Элеазар, кряхтя, уселся на пригретый ангелом табурет, вытащил из-под мышки здоровенную (литра в три) бутыль виски, водрузил ее на стол и молча уставился на Марка.

Вид Элеазара был страшен!

Всклокоченные волосенки на черепе и растрепанная окровавленная борода свидетельствовали о том, что кто-то совсем недавно таскал архангела, как говорится, по всем кочкам. И не только по кочкам, о чем свидетельствовало еще и лицо. Лицо это, а точнее — рожа, было набито весьма качественно.

Нос разбух и превратился в сине-зеленую сливу, под левым глазом наливался огромный синяк, а порванная правая щека чернела свеженаложенным хирургическим швом. Картину случившегося с архангелом мордобоя довершало опухшее правое ухо, торчавшее из черепа перпендикулярно, напоминая тем самым ручку от самовара.

Марк, с интересом рассматривавший Элеазара, пришел к выводу, что последний, по всей видимости, столкнулся с «броненосным архангелом первого ранга» и потому потерпел в бою полное поражение, поскольку второй ранг существенно ниже первого и вооружен, соответственно, гораздо хуже. Калибр не тот. Как оказалось впоследствии, Марк полностью угадал.

— Тпру-у-у! — протяжно рявкнул Элеазар. — Приехали оба! И ты и я…

Следующий вывод Марка был таким: архангел пьян в доску! И Марк опять нисколечко не ошибся.

Архангел скрутил пробку, хлебнул из бутыли и поставил ее на стол. Марк молчал, ожидая прояснения ситуации, поскольку не имел понятия о цели позднего визита.

— Что ж ты наделал, паршивец?! — начал разговор Элеазар.

Он поставил на стол локоть, оперся о ладонь здоровой щекой, отчего рожу его перекосило до невозможности и она стала похожа на свеклу, которую Марку подавали обычно на ужин.

— Ты снова выпустил чудовище! — произнес Элеазар, подняв вверх указательный палец свободной руки. — Ты отправил к людям спрута, способного оплести своими мерзкими щупальцами весь мир!

Марк сразу же догадался, что Элеазар говорит совсем не о Публии. Но промолчать у него не получилось, потому что папочку он любил.

— Мало ли в мире спрутов? — спросил Марк. — В любое время любой эпохи их хватает с избытком. Таковы люди. И не надо переводить стрелки на кого-то одного.

— Нет! — жутким голосом провыл Элеазар.

На площадке что-то упало, но архангел не услышал этого звука, а Марк догадался о том, что снаружи оступился Изя, подслушивавший разговор.

— Ты ничего не понимаешь! — крикнул Элеазар. — Твой отец — чудовище, вобравшее в себя все, что Господь отринул. Все пороки, связанные с обогащением, собрались в его душе. Твой отец суть гениальная машина, собранная неизвестно кем. И предназначена она для отбора денег у населения. И не только у населения. Для отбора любых денег, запах которых она учует!

— У денег нет запаха, — сказал Марк.

— Еще как есть! — покачал пальцем Элеазар.

Он ненадолго присосался к бутыли, потом отрыгнул и продолжил:

— Они не пахнут, они смердят! И твой отец чует их за многие мили. Посуди сам: по оценкам тех экономистов, которые живут сейчас, состояние Красса-старшего в Древнем Риме оценивается в двести миллиардов долларов! И это все приблизительно, поскольку увиливать от налогов он умел не хуже любого колумбийского наркобарона. Какие Морганы, Джобсы и Баффеты могут сравниться с ним? Никакие. Где этот сказочный лидийский царь Крез? В помойной яме истории. А твой отец — вот он, жив и здоров…

Архангел сделал новый здоровенный глоток, и глаза его съехались к переносице. Но это никак не помешало разговору.

— Ты думаешь, это ад для него? — он обвел рукой пещеру. — Нет. Это ад для всех, присутствующих здесь. Для этих жмотов, которых называют ангелами, считающих, будто их поощрили за чудовищную скаредность. Да и для меня тоже. А за что? За то что я не уберег казну Храма. А как бы я ее смог уберечь от хищного зубатого волка, уже порвавшего клыками весь окружающий его мир?! Но Господу ничего не докажешь, и потому наказание его справедливо, и не нам его обсуждать…

Элеазар сел ровно, сжал кулаки обеих рук и, задрав подбородок к потолку, взвыл дурным голосом.

— Ав-ву-у-у-у!

На площадке опять что-то рухнуло. Видимо, Изя слишком близко подобрался и потому не выдержал неожиданной звуковой атаки.

Элеазар вытер кулаком набежавшие слюни и продолжил: