Пеле. Я изменил мир и футбол

Из всех Кубков мира, на которых я побывал, Чемпионат мира в Мексике 1970 года был самым сумасшедшим и самым праздничным. Нам предстояло пройти через множество испытаний, в том числе жару, высокогорье и тот хаос, который, казалось, во все времена окружал нашу команду. Но буйные, необузданные и прекрасно разбирающиеся в футболе мексиканские болельщики любили нас, и слава Богу, потому что, если б они не были на нашей стороне, вряд ли что-нибудь из всего этого вышло.

Приведу лишь один пример фанатских страстей: после того как мексиканская команда сокрушила Сальвадор со счетом 4:0 во время матча на групповом этапе, десятки тысяч болельщиков заполонили улицы Мехико, не обращая внимания на проливной дождь. Толпа преодолела стену, окружавшую гостиницу, в которой размещались иностранные журналисты, и сбила с постамента установленный перед входом двенадцатифутовый футбольный мяч из стекловолокна, изготовленный специально к Кубку мира. С воплями радости толпа прокатила гигантский мяч по всей улице и через две мили закончила пробег на центральной площади города – Сокало. Там фанаты, крича от счастья, разодрали свой трофей в клочья и раздали всем по кусочку желанного сувенира.

Несколько команд так и не смогли полностью приспособиться к местным условиям. Оказалось, что в некоторых предложенных для соревнований местах довольно трудно играть – к примеру, матчи в принимающем городе Толука пришлось проводить на ошеломляющей высоте в девять тысяч футов над уровнем моря, что почти в два раза превышает высоту, на которой расположен Денвер, штат Колорадо. Некоторые матчи начинались в полдень, в результате усилий ФИФА максимально увеличить количество телезрителей в Европе, и проводились под жестокими, палящими лучами мексиканского солнца. Некоторые игроки просто не переносили жару. Во время нескольких матчей, включая матч между Германией и Перу, можно было заметить, что команды в основном играют на небольшом участке футбольного поля, оказавшегося в тени трибун стадиона.

То был первый Кубок мира, проводившийся в Латинской Америке после Чемпионата Мира 1950 года в Бразилии, и европейцы проявляли осмотрительность относительно того, какие экзотические беды и опасности могут их поджидать. Англичане привезли с собой свою собственную бутилированную воду и даже попытались ввезти ветчину и сосиски, а заодно и автобус с карточными столами. Но задумка не сработала – мексиканские законы запрещали всем, включая футболистов, импортировать продукты питания, которые могли быть переносчиком ящура. Все английские сосиски были уничтожены прямо в аэропорту, а сборной вместо них пришлось выживать на пряных мексиканских колбасках salchichas.

Царила такая атмосфера, в которой, казалось, могло произойти все, что угодно. Незадолго перед тем, как мы прибыли, мексиканские власти арестовали девять человек, причастных, по их мнению, к сложному международному заговору, целью которого было мое похищение. После этих арестов руководством сборной мне было приказано ежедневно менять номера в гостинице. Безопасность на наших спортивных объектах и в жилых помещениях была усилена, а ко мне на все время нашего пребывания в Мексике был приставлен охранник. Сегодня это все звучит устрашающе, и, полагаю, в каком-то смысле так оно и было. Но тогда я об этом не очень-то задумывался. Как я уже говорил, в те годы оставалось лишь плыть по течению. Так я и поступил. И, как обычно, спал как дитя.

Все, что делал Загалло и руководство сборной, помогало нам чувствовать себя так, будто мы жили в роскошном, тихом и лишенном драматизма оазисе. Наша сборная оказалась первой прибывшей в страну из шестнадцати национальных команд соперников: в Мехико мы оказались почти за месяц до своего первого матча. Официально наше заблаговременное прибытие объяснялось необходимостью адаптироваться к высоте, на которой был расположен город Гвадалахара, где нам предстояло сыграть матчи группового турнира. Но я думаю, что прежде всего наши менеджеры хотели перевести нас всех в одно место и создать нам удобные условия, избежав карнавального хаоса, подобного тому, что происходило в 1966 году. Они хотели, чтобы мы проводили время вместе, вместе тренировались и укрепляли дружеские отношения.

К этому моменту одно и то же неизменное ядро команды уже играло вместе на протяжении полутора лет. Оказываясь на поле, я иногда знал наперед, что собираются сделать мои друзья по команде и, наоборот, они предугадывали мои действия. Когда мы прибыли в Мексику, между нами установилась еще более тесная связь – уже не только на поле мы проводили время вместе. Мы вместе питались, вместе смотрели футбол по телевизору и начали чувствовать себя настоящими братьями.