Пеле. Я изменил мир и футбол

Впрочем, даже если бы у меня и возникло желание побродить по свету и поиграть в футбол еще где-нибудь, Соединенные Штаты вряд ли оказались бы в списке мест, куда бы я направился в первую очередь. Не поймите превратно – сама страна мне нравилась. Мне нравилась ее свобода, свобода растить детей в семье, живя в мире, свобода заниматься бизнесом и зарабатывать деньги, свобода ходить везде, где хочешь, не опасаясь за свою безопасность. Это была страна, в которой воплощать свои мечты в реальность можно было самому, без правительства и бизнес-элиты, стоящих на вашем пути. Для американцев все это, вероятно, воспринимается как самое основное, элементарное право человека, но для бразильца, как и для граждан многих других стран, это было удивительным откровением. Помню наш с Розе визит в Лос-Анджелес в конце 1960-х, нашу прогулку по Голливудскому бульвару. По мере того как мы шли, я чувствовал, что пьянею от того, насколько все вокруг казалось процветающим и мирным. Плюсом было и то, что можно было идти по улице без опасения быть сметенным толпой поклонников. Я подхватил Розе на руки, поднял ее высоко в воздух и стал кричать: «Я свободен! Я свободен!»

Однако что до американского соккера, то он казался орехом, который невозможно расколоть. У «Космоса» было гораздо больше общего с любительской командой, чем с высококлассной игрой, к которой я привык в Бразилии или в Европе. И, несмотря на все обещания Клайва, я весьма скептически воспринимал очень американскую точку зрения, согласно которой то, чего у вас нет, вы можете купить. Как мой переезд в Соединенные Штаты мог волшебным образом вызвать интерес к футболу в стране, в которой уже и так есть четыре первоклассных профессиональных спортивных лиги? Это выглядело просто смешным.

Я тоже недооценивал силу футбола.

Все дело в деньгах?

Клайв Той ходил за мной в течение многих лет, одержимо, как некий сумасшедший охотник – я же был как Моби Дик для капитана Ахава. Даже цвета для команды «Космос» он выбрал такие же, как у бразильской национальной сборной – желтый и зеленый, думая, что это поможет соблазнить меня. Независимо от того, сколько раз я вежливо отказывался и насколько ясно давал понять, что я никогда, ни при каких обстоятельствах не уеду из Бразилии, он вновь и вновь появлялся, таясь в вестибюле гостиницы или пробираясь поближе к боковой линии футбольного поля, на котором я играл. И каждый раз он вел себя так, будто мы впервые ведем наш разговор. «Мы в Нью-Йорке сколачиваем великолепную команду, – начинал он с той же искренностью, с которой он говорил во время нашей первой встречи. – Мы думаем, вы должны перейти к нам, чтобы поиграть за нас года три».

Я улыбался, слушая, но подавать ему ложных надежд не хотел. «Спасибо, но я вполне счастлив в Бразилии, – бывало, отвечал я. – А в 1974-м я заканчиваю выступать за «Сантос» и ухожу из футбола».

В точности так я, разумеется, и сделал. Но даже после этого Клайв продолжал просить, а я – отклонять его просьбы, до тех пор пока не стал, наконец, задумываться, хмм… может, в конце концов, сыграть в Нью-Йорке не такая уж и безумная идея?

Не стану притворяться: важная причина, приведшая к изменению моих намерений, скрывалась в том злополучном визите бухгалтера в конце 1974 года. Я задолжал миллионы, был твердо настроен выплатить долг и знал, что лучшим способом осуществить это в моем случае была игра в футбол. Суммы, которые называл Клайв, тянули на самый прибыльный спортивный контракт в истории – в любом виде спорта. Но были и другие причины, не имевшие ничего общего с деньгами.

Один из лучших доводов Клайва был связан с уникальной возможностью привить интерес к футболу в Соединенных Штатах. «Играя за «Реал Мадрид», ты можешь выиграть чемпионат, – говаривал он. – Играя за Нью-Йорк, выиграешь страну». Такая постановка вопроса на самом деле находила во мне живой отклик – клуб «Космос» предлагал мне возможность не просто поиграть в футбол, но изменить целую культуру в одной из величайших стран мира.