Перегрузка

«Так почему же не поговорил? – проснулся внутренний голос. – Времени было достаточно. Обсудил бы все с сыном – не пришлось бы теперь ломать голову».

– Бар-мицва не нужна, – резко ответил Ним. – У меня ее не было. Дедушка не прав.

– А еще дедушка говорит, что мне надо многому учиться, – с сомнением добавил Бенджи. – Мол, надо было начинать уже давно…

Не звучит ли в звонком детском голосе упрек? Очень возможно – даже, пожалуй, вероятно, – что Бенджи в свои десять лет понимает гораздо больше, чем думают взрослые. Очевидно, его вопросы – знак того, что он инстинктивно ищет связь со своим наследием, так же как и сам Ним, который так и не смог до конца подавить в себе это стремление. И все же раздражение Нима не утихло, хотя он удержался от очередного резкого ответа: пользы от него не будет – только вред.

– Послушай, сын, дело обстоит совсем не так. Если мы решим, что тебе нужна бар-мицва, будет бар-мицва, времени хватает. Понимаешь, твои дедушка и бабушка верят в некоторые вещи, в которые мы с мамой не верим. – Ним и сам не знал, правду ли он говорит про Руфь, но ее рядом не было и возразить она не могла, поэтому он продолжил: – Как только приедет мама и вы вернетесь домой, мы все обсудим. Хорошо?

– Хорошо, – неохотно согласился Бенджи, и Ним понял: обещание придется сдержать – или сын перестанет ему верить. Может, пригласить из Нью-Йорка отца, чтобы пожил у них? Пусть бы изложил Бенджи альтернативную точку зрения! Старый Исаак Голдман, хотя ему было за восемьдесят и здоровье начинало сдавать, нисколько не утратил ни цинизма, ни язвительности и по-прежнему лихо обличал иудаизм, с наслаждением развенчивая аргументы ортодоксов.

Впрочем, это будет таким же нечестным ходом, как то, что сейчас делали Нойбергеры.

Пока Ним после разговора с детьми наливал себе виски, его взгляд упал на портрет Руфи – картину маслом, нарисованную несколько лет назад. Художнику удалось очень точно передать спокойную, гармоничную красоту. Ним подошел ближе, изучая портрет. Лицо, особенно мягкий взгляд серых глаз, получилось прекрасно – как и волосы, блестящие, цвета воронова крыла, собранные в безупречно уложенную, неизменно аккуратную прическу. Руфь позировала в открытом вечернем платье и на одном плече виднелась маленькая черная родинка, которую – уже после того, как был закончен портрет, – она удалила в клинике.

Ним вновь подумал о свойственном Руфи спокойствии – именно это ее качество лучше всего воплотилось в портрете. Ниму сейчас очень пригодилось бы немного спокойствия! Тянуло поговорить с Руфью про Бенджи и его бар-мицву. Черт побери! Куда она рванула на две недели? Кто ее любовник? Наверняка Нойбергерам что-то известно. По крайней мере, они знают, как связаться с Руфью: Ним не мог себе представить, чтобы она полностью отказалась от контакта с детьми. А ее родители вполне способны скрывать правду. Внутри снова поднялось раздражение.

Выпив еще виски и немного походив по комнате, Ним вернулся к телефонному аппарату и набрал номер Гарри Лондона. Они не общались уже неделю.

– Не хочешь заглянуть ко мне выпить? – спросил Ним, когда Гарри поднял трубку.

– Прости, с удовольствием бы, но не получится – ужинаю кое с кем, сейчас ухожу. Ты слышал про последний взрыв?

– Не слышал. Когда?

– Час назад.

– Есть пострадавшие?

– Нет. Но это единственное, что радует.

Гарри рассказал, что два мощных взрывных устройства были заложены на подстанции ГСС в пригороде. В результате диверсии шесть тысяч домов остались без электроэнергии. Сейчас туда на автоплатформах везли переносные трансформаторы, но подачу вряд ли удастся возобновить до утра.

– Маньяки становятся все изобретательнее, – сказал Лондон. – Разобрались, где у нас уязвимые места и куда закладывать свои хлопушки, чтобы ущерб был больше.

– Та же самая группировка? Уже известно?

– Да. «Друзья свободы». Звонили в «Новости» на Пятом канале прямо перед взрывом – сообщили, где он будет. Я тут посчитал… Получается одиннадцать взрывов за два месяца.

– Полиция или ФБР что-нибудь накопали? – спросил Ним, зная, что у Гарри есть свои каналы информации.

– Не-а. Говорю же, эти парни все изобретательнее. Уверен, что они тщательно изучают цели – планируют, как быстро и незаметно проникнуть в периметр, выбраться наружу, как нанести больше вреда. «Друзья свободы» не хуже нас знают: чтобы все охранять, нам бы пришлось содержать целую армию.

– И никаких улик?

– Ни единой. Помнишь мои слова? Полиция сможет их найти, только если повезет. Или если кто-нибудь проколется. Это не телесериал и не детективный роман, где преступление всегда раскрывают. В реальном мире куча висяков.

– Знаю, – сухо ответил Ним. Порой Гарри Лондон начинал вещать, будто учитель перед классом.

– Но есть еще кое-что, – задумчиво произнес начальник отдела защиты собственности.

– Что?

– Одно время взрывы почти прекратились, а потом начались снова, будто ребята нашли источник денег или взрывчатки – или и того и другого.

Ним повертел этот факт в уме, потом спросил о другом:

– Нет ли новостей про хищения электроэнергии?