Читаем Переможців не судять полностью

— Стрибай, доню… Тихенько тільки!

Метнулася до ліжка, схопила закутаного в ковдру сплячого Данилка і кинулася до вікна. Застигла на мить, повернулася і акуратно зачинила віконну стулку. Наче тінь, беззвучно і непомітно, Марія з дітьми кралася по городу до хати сусіда. Позаду почулося ще кілька автоматних пострілів, потім гримнув вибух гранати. Задзвеніли вибиті шибки. Марія впала на землю.

— Тихо, доню…Славуню… Тихенько…

Данилко щось пролепетав, не розплющуючи оченят, і продовжував спати. Марія тримала долоню напоготові, щоб затулити малому рота, якщо, не дай Боже, прокинеться і почне плакати.

— Ну, что там? — почувся голос.

Хтось посвітив з вікна слабким жовтим світлом ліхтарика.

— Да вроде никого…

— Вроде или никого? — вимогливо спитав той же голос.

— Никого!

— Смотри! Головой ответишь…

Ліхтарик знов освітив город слабеньким промінчиком:

— Нет, товарищ лейтенант, точно никого! — на цей раз впевнено проказав голос.

Марія ще кілька хвилин лежала на холодній землі, щось заспокійливо шепочучи доньці. Хвала Богові, Данилко не прокинувся! Коли вікно зачинилося, вона звелася, взяла сина на одну руку, а іншою стиснула долоньку дочки, і пішла світ за очі. Коли рука затерпла тримати чималенького вже сина, а Славуня почала рюмсати, що втомилася, наштовхнулися на копицю сіна. Марія влаштувала у ній печерку, поклала туди сплячого сина Славуні посміхнулася і наказала вести себе тихо. Почекала, поки втомлена дівчинка не заснула, звелася, розправляючи закляклі руки та ноги, і уважно озирнулася навкруги. Почало розвиднюватися, і жінка зорієнтувалася, де ж вона опинилася. Відійти далеко не встигла. Копиця стояла на сінокосі, не більш ніж за кілометр від хати. Марія зрозуміла, що повернутися туди неможливо, але їй було потрібно забрати бодай дитячий одяг. Данилко прокинеться, його треба буде у щось перевдягнути, адже надворі лише березень! Та й Славуня вдягалася поспіхом, у перше, що підкрутилося під руку, та ще й у пітьмі. Про неї вже мова не йде! Вискочила в нічній сорочці! Застебнувши кожушка, вона почимчикувала до села. Ще здаля, виглянувши з-за рогу, побачила, що біля її дому стоїть полуторка. Солдати щось з розмаху вкинули у кузов, потім іще… Вона не одразу зрозуміла, що це трупи, а коли зрозуміла, заплющила очі. Отже, про шпиталь хтось доніс, тільки ж хто? Кому помститися? Вона згадала односельця Миколу, як той кликав кума Назара, коли його привезли до шпиталю.

— А Василина? Що з нею? — вистрілила думка.

Та саме пішла до схрону, коли стався напад енкаведистів, а що то були вони, жінка не мала сумнівів. Поляки одразу відкрили б вогонь по хаті, а лише потім почали би щось шукати. їм потрібні не полонені, їм потрібна кров! У цей час із хвіртки вивели й Василину.

— Давай, давай!..

Марія побачила, як хтось із солдатів підштовхнув жінку прикладом у спину. Її підсадили у кузов. З подвір’я ще щось виносили, що саме, вона не могла розгледіти.

— Маріє, що ти тут видивляєш? — почувся голос зі спини.

Жінка здригнулася від несподіванки.

— Мати Божа! Налякав… — перед нею стояв Володимир Воробець, чоловік її подружки, Мирослави.

— Ти чого в такому вигляді? — здивовано запитав він, розгледівши, що в неї під кожушком лише нічна сорочка, а на голих ногах якійсь капці.

— Подивись туди… — вона хитнула головою убік своєї хати, — тільки обережно…

Володимир визирнув з-за рогу плетеного тину й одразу смикнувся назад.

— Боже мій!..

— Слухай, Володимире, у мене діти в чистому полі…

Той не роздумував ані миті:

— Гайда!

За півгодини Марія з дітьми вже була у його хаті. Подружка тільки ахала та охала, слухаючи її розповідь про нічну пригоду. Умита Славуня з апетитом наминала варену картоплю, а Данилко, сидячи у матері на колінах, щось намагався розповісти, але що, ніхто не міг зрозуміти…

— А чого ж це вони на вас накинулися? — врешті запитав Володимир.

— Та хто їх знає, — обачно відповіла Марія, не бажаючи розповідати про підпільний шпиталь, — мабуть, хтось щось набрехав…

— Ну-ну… — з розумінням пробурмотів Володимир, а Мирославі було байдуже, усю свою увагу вона приділяла дітям.

— А що далі? — продовжував розпитувати Володимир.

— По-перше, треба одяг з хати забрати, а потім що? Піду кудись…

— З двома дітьми?

— А хіба я маю вибір? Володимире, ми побудемо трохи у вас? Добу, не більше, та й не ми, а діти… Мені потрібно тут сходити в одне місце… А коли ці поїдуть, хоча б одяг заберу. А потім підемо.

— Авжеж… куди піти?

Марія глибоко зітхнула: крім Стасова, йти було нікуди, а там поляки… Як то воно там буде? За дітей страшно! Хоч би Василь був… А сама вона хіба зможе їх захистити?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Три повести
Три повести

В книгу вошли три известные повести советского писателя Владимира Лидина, посвященные борьбе советского народа за свое будущее.Действие повести «Великий или Тихий» происходит в пору первой пятилетки, когда на Дальнем Востоке шла тяжелая, порой мучительная перестройка и молодым, свежим силам противостояла косность, неумение работать, а иногда и прямое сопротивление враждебных сил.Повесть «Большая река» посвящена проблеме поисков водоисточников в районе вечной мерзлоты. От решения этой проблемы в свое время зависела пропускная способность Великого Сибирского пути и обороноспособность Дальнего Востока. Судьба нанайского народа, который спасла от вымирания Октябрьская революция, мужественные характеры нанайцев, упорный труд советских изыскателей — все это составляет содержание повести «Большая река».В повести «Изгнание» — о борьбе советского народа против фашистских захватчиков — автор рассказывает о мужестве украинских шахтеров, уходивших в партизанские отряды, о подпольной работе в Харькове, прослеживает судьбы главных героев с первых дней войны до победы над врагом.

Владимир Германович Лидин

Проза о войне
Если кто меня слышит. Легенда крепости Бадабер
Если кто меня слышит. Легенда крепости Бадабер

В романе впервые представлена подробно выстроенная художественная версия малоизвестного, одновременно символического события последних лет советской эпохи — восстания наших и афганских военнопленных в апреле 1985 года в пакистанской крепости Бадабер. Впервые в отечественной беллетристике приоткрыт занавес таинственности над самой закрытой из советских спецслужб — Главным Разведывательным Управлением Генерального Штаба ВС СССР. Впервые рассказано об уникальном вузе страны, в советское время называвшемся Военным институтом иностранных языков. Впервые авторская версия описываемых событий исходит от профессиональных востоковедов-практиков, предложивших, в том числе, краткую «художественную энциклопедию» десятилетней афганской войны. Творческий союз писателя Андрея Константинова и журналиста Бориса Подопригоры впервые обрёл полноценное литературное значение после их совместного дебюта — военного романа «Рота». Только теперь правда участника чеченской войны дополнена правдой о войне афганской. Впервые военный роман побуждает осмыслить современные истоки нашего национального достоинства. «Если кто меня слышит» звучит как призыв его сохранить.

Андрей Константинов , Борис Александрович Подопригора , Борис Подопригора

Проза / Проза о войне / Военная проза