Читаем Переможців не судять полностью

Гребінкін їздив містом години зо три і ніяк не міг підібрати бодай одного варіанту. Або будівлі були зруйновані, або не підходили. Дороги по місту ще не були розчищені, і водію часто доводилося кружляти на одному місці, як він казав, «наче воша на аркані». Врешті таки натрапили на довгий чотириповерховий будинок. Зайшли на подвір’я. Під ногами рипіло бите скло, валялися брудні аркуші паперу, пахло горілим. Будинок, наче, був не сильно понівечений. Вибиті шибки, по фасаду тягнулися язики чорної Кіптяви від недавніх пожеж, але це все легко було відремонтувати. Гребінкін зайшов у під’їзд. Донизу вели круті металеві сходи. І в підвалі, і в будинку панували тиша, лише де-не-де ляскало протягом чи то дверима, чи вікнами.

— Эй, есть кто-нибудь? — гукнув Гребінкін, і лише луна відповіла, наче якийсь заїка «будь… будь… будь…».

З двома автоматниками за спиною, він обережно поставив ногу на сходинку. Металеві сходи не хитнулися і видавалися цілком безпечними та надійними. Підвал старшому лейтенанту сподобався. Він тягнувся під усією будівлею, був поділений на окремі приміщення, у яких легко можна було влаштувати камери для заарештованих.

— Неплохо, а, ребята? — запитав він у автоматників.

— Вполне!

— Вот что, хлопцы. Вы оставайтесь здесь, чтобы кто- нибудь здание не прихватил, а я пулей к подполковнику. На улице особо не светитесь, бережёного бог бережёт! Не нарваться бы на оставшихся немцев или бандеровцев.

— А вы?

— Ну… На машине меня взять им будет сложно.

Сказав і наче накликав. Десь на вулиці почувся постріл, потім ще один, і знов усе стихло.

— Водитель! — крикнув Гребінкін, і кинувся сходами наверх. Слідом за ним побігли й автоматники. Ще з дверей старший лейтенант побачив, що водій лежав на кермі, звісивши голову до вітрового скла.

— Тьфу ты… Как же мы так, не подумавши!

— А чего тут думать? От снайпера защиты нет! — прошепотів один з автоматників.

— Вот-вот… Нам-то, что сейчас делать? Выглянешь, а он, гад, тут же тебя ущучит! Вот что… Ты, Миколенко, влево по коридору, а ты, Фёдоров, вправо… И тихо! Через пять минут замрите, слушайте и смотрите. А я постараюсь, чтобы еще раз выстрелил. Может, засечём его, гада…

— Товарищ старший лейтенант…

— Молчи, Фёдоров! Не сидеть же нам в подъезде до ночи!

— Ач, як гарно стріляє, сволота…

— Ты, Миколенко, там осторожней. Я тебя знаю… Снова на рога полезешь!

— Слухаюсь, товаришу старший лейтенант.

Деякій час у будівлі було тихо, лише ледь чутно свистів вітер у вибитих шибках, аж зненацька гримнув вибух гранати, дзенькнуло скло, хтось скрикнув і все було скінчено. За мить тіло снайпера вилетіло з розбитого вікна та гепнулося на землю.

— Товарищ старший лейтенант! Принимайте доказательство!..

Хто був цей снайпер — незрозуміло. Чи то бандерівець, чи перевдягнений німець… Ніяких документів, лише гвинтівка та набої в кишені. Гребінкін штурхнув ногою мертве тіло:

— Вот сволочь…

***

По Стасову вкотре за останні роки йшли танки, здіймала куряву стоптаними чоботами піхота, гуркотіли машини, тягнучи за собою гармати, одним словом, йшла армія. У тридцять дев’ятому на радянські танки кидали квіти, у сорок першому німців зустрічали хлібом і сіллю. І ті, і другі «віддячили» за такий гостинний прийом повною мірою.

Одні відправили сотні тисяч у Сибір та десятки тисяч замордували в енкаведистських підвалах, не залишивши по них анічогісінько, навіть могил. З відправлених до Сибіру вичавлювали все, що можна, з істинною широтою слов’янської душі гублячи сотні тисяч зеків просто так, із-за неповороткості величезної бюрократичної машини, складних кліматичних умов, важкої праці та й просто знецінення людського життя…

Інші, які прийшли замість совєтів, такі ж страшні тисячі відправили у центр цивілізованої Європи, де вони згинули таким же чином, а від деяких навіть і кісток не залишилося, бо спалили їх у крематоріях таборів смерті, спеціально для того і побудованих. І як ретельно планувалося і будувалося виробництво найкращих німецьких машин, «мерседесів» чи «хорьхів», точнісінько так планувалося й будувалося виробництво смерті у цих пекельних фабриках, що їх згодом так і назвуть: фабрики смерті. Виробництво було налагоджено досконало, раціонально та економно, щоб не витратити жодного зайвого пфенінга на кожну загублену душу, і не втратити жодного пфенінга з кожного мертвого тіла. У діло йшло все: старий одяг, золоті коронки, волосся для набивання матраців, навіть попіл від людських тіл не пропадав даремно. А чого ж добру пропадати? Це ж гарне добриво. Наприклад, для картоплі…

Результат від діяльності тих та інших був один: смерть. Тому цього разу ніхто нікого не зустрічав, бо не було бажання, а була лише лють. Лють і нерозуміння: хто ще і скільки буде топтати своїми чобітьми цю землю?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Три повести
Три повести

В книгу вошли три известные повести советского писателя Владимира Лидина, посвященные борьбе советского народа за свое будущее.Действие повести «Великий или Тихий» происходит в пору первой пятилетки, когда на Дальнем Востоке шла тяжелая, порой мучительная перестройка и молодым, свежим силам противостояла косность, неумение работать, а иногда и прямое сопротивление враждебных сил.Повесть «Большая река» посвящена проблеме поисков водоисточников в районе вечной мерзлоты. От решения этой проблемы в свое время зависела пропускная способность Великого Сибирского пути и обороноспособность Дальнего Востока. Судьба нанайского народа, который спасла от вымирания Октябрьская революция, мужественные характеры нанайцев, упорный труд советских изыскателей — все это составляет содержание повести «Большая река».В повести «Изгнание» — о борьбе советского народа против фашистских захватчиков — автор рассказывает о мужестве украинских шахтеров, уходивших в партизанские отряды, о подпольной работе в Харькове, прослеживает судьбы главных героев с первых дней войны до победы над врагом.

Владимир Германович Лидин

Проза о войне
Если кто меня слышит. Легенда крепости Бадабер
Если кто меня слышит. Легенда крепости Бадабер

В романе впервые представлена подробно выстроенная художественная версия малоизвестного, одновременно символического события последних лет советской эпохи — восстания наших и афганских военнопленных в апреле 1985 года в пакистанской крепости Бадабер. Впервые в отечественной беллетристике приоткрыт занавес таинственности над самой закрытой из советских спецслужб — Главным Разведывательным Управлением Генерального Штаба ВС СССР. Впервые рассказано об уникальном вузе страны, в советское время называвшемся Военным институтом иностранных языков. Впервые авторская версия описываемых событий исходит от профессиональных востоковедов-практиков, предложивших, в том числе, краткую «художественную энциклопедию» десятилетней афганской войны. Творческий союз писателя Андрея Константинова и журналиста Бориса Подопригоры впервые обрёл полноценное литературное значение после их совместного дебюта — военного романа «Рота». Только теперь правда участника чеченской войны дополнена правдой о войне афганской. Впервые военный роман побуждает осмыслить современные истоки нашего национального достоинства. «Если кто меня слышит» звучит как призыв его сохранить.

Андрей Константинов , Борис Александрович Подопригора , Борис Подопригора

Проза / Проза о войне / Военная проза