Перевал в середине пути. Как преодолеть кризис среднего возраста

Помнишь, ее звали Йенсен. Она казалась старой,
Всегда одинокой внутри, серое лицо
прилепилось к окну,
но почта никогда не приходила. В доме Грубски
через два квартала
началось безумие. Джордж играл на испорченном
тромбоне
на Пасху, когда вывесили флаг. Дикие розы
напоминают тебе, что дороги немощеные,
гравий и пустыри –
это норма. Бедность была реальной, и в бумажнике,
и в душе,
и каждый день тянулся медленно, как в церкви.
Помнишь потрепанных
прихожан на углу, вопящих о своей вере
звездам, и дико пляшущих евангелистов,
арендующих амбар для ежегодных
неистовых песнопений.
И амбар сгорел дотла, когда ты вернулся с войны.
Зная, что люди, которых ты когда-то знал, умерли,
ты пытаешься поверить, что эти мощеные дороги
стали лучше,
что соседи, переехавшие в твое отсутствие,
симпатичные,
их собаки сыты. Ты все еще должен помнить о пустых
участках и папоротнике.
Тщательно подстриженные лужайки напоминают
тебе о поезде,
на котором твоя жена однажды уехала навсегда
в какой-то далекий пустынный город
со странным названием, которого ты
и не вспомнишь. На часах 6:23.
На календаре 9 октября. Год напоминает
размытое пятно.
В своих неудачах ты винишь свой район.
Каким-то непонятным образом семейство Грубски
тебя испортило,
так, что уже не исправишь. И ты знаешь, что должен
играть снова
и снова, бледное лицо миссис Йенсен в окне,
и ты должен слушать
ужасную музыку, перекрывающую гул машин.
Ты любил их, и они остаются, им нечего делать,
у них ни денег, ни сил. Ты любил их, и серость,
что была их болезнью, ты берешь как запасы еды
на случай, если сядешь на мель в странном
пустынном городишке
и будешь нуждаться в ненасытных любовницах,
что заменят друзей,
и захочешь почувствовать себя желанным
в секретном клубе, который они создали[85].

Детство Хьюго прошло на неприглядных улицах, где бедность кошелька и бедность духа шли рука об руку. Для ребенка время, с одной стороны, ползло как улитка, а с другой – проносилось настолько стремительно, что сложно перечислить все произошедшие изменения. Прогресс не прошел мимо. Улицы замощены, лужайки пострижены, собаки накормлены. Но в этой странной повести под названием жизнь всплывают и исчезают разные образы. Люди, родственники (добрые и не очень) приходят и уходят, и единственное постоянное – разум человека, который пытается вычленить из всего этого смысл. Поэт чувствует, что каким-то образом место, где прошло его детство, этот район, запускает цепочку воспоминаний.

Если автор считает свою жизнь неудавшейся, это отношение распространяется и на начальную точку, пункт отправления, омрачая незапятнанные детские надежды. Тем не менее Хьюго, как и Рётке, в темные дни все-таки возвращается в место, где начинался его жизненный путь, в попытках получить подсказку, кто он есть и что представляет собой его жизнь. «И серость, что была их болезнью, ты берешь как запасы еды». Едва ли кто-то отправится в долгое путешествие в неизвестное без должных запасов. Поскольку мы знаем, что друзья и любимые идут своей собственной дорогой и могут пройти с нами лишь часть этого пути, поэт обязан нести с собой фрагменты воспоминаний как пищу для души.