Персидская литература IX–XVIII веков. Том 1. Персидская литература домонгольского времени (IX – начало XIII в.). Период формирования канона: ранняя к

Если ты долетишь до Самарканда, о рассветный ветерок,
Передай хакану

[34] письмо от жителей Хорасана.В начале того письма – [рассказ] о телесных страданиях
                                                            и душевных муках,
В конце того письма – [рассказ] о сердечной тоске и боли
                                                                           в груди…
Из милости выслушай рассказ о жителях Хорасана,
А когда выслушаешь, взгляни на них с состраданием.
Это глаголят опечаленные и истерзанные,
О ты, чье сердце, владычество, и вера [да пребудут]
                                          ликующими и победоносными!
Ведаешь ли ты, что из того, что некогда было,
Сегодня во всем Иране не осталось и следа?
Ведаешь ли ты, что из-за рокового набега гузов
Нет в Хорасане никого, кто не пал бы его жертвой?
Над великими мужами наших дней стали властвовать
                                                                    ничтожные,
Над благородными мужами обрели главенство подлецы.
На пороге мерзавцев стоят в печали и растерянности
                                                                       праведные,
В руках беспутных томятся в плену и безысходности
                                                                   благочестивые.
Не увидишь человека в радости, кроме как на пороге смерти,
Не найдешь девственницы, кроме как в утробе матери.
Соборная мечеть в каждом городе стала для их вьючных
                                                                          животных
Стойлом – не осталось ни потолка, ни дверей.
Ни в одном крупном городе не читают хутбу[35] во славу гузов,                                                                            потому что
В Хорасане не осталось нынче ни хатибов, ни минбаров[36].Если вдруг убитым любимое дитя
Увидит мать, то от страха не посмеет зарыдать…
Мусульманам наносят такие оскорбления,
Сотую долю которых не наносили мусульмане неверным.
Находят безопасное убежище мусульмане в Руме и в Китае,
[Но] нет ни крупицы покоя в мусульманских землях.

В своих касыдах Анвари широко использует известные схемы стандартных зачинов, доведя до совершенства сочетание их элементов. Одним из излюбленных сценариев насиба был тот, в котором красавица выступает в роли вдохновительницы поэта или сама слагает стихи. Подобная касыда уже имелась у Му‘иззи, который, в свою очередь, видимо, ориентировался на соответствующую касыду-образец Фаррухи. Касыд с такими зачинами в диване Анвари уже около десятка, и они поражают разнообразием авторских вариаций. Одно из самых известных стихотворений, включающих названный лирический сюжет, начинается описанием красот Багдада и катания на лодках по реке Тигр. Продолжением служит рассказ о свидании автора-героя с возлюбленной, которая упрекает поэта, собирающегося ее покинуть и отправиться к багдадскому Атабеку Маудуду ибн Занги (1149–1169). Далее в касыде приводится описание путешествия к престолу адресата, выдержанное в духе жанра рахил и заканчивающееся прибытием поэта к багдадскому двору. Там его стихи не оценивают по достоинству, и тогда ему во сне является подруга (друг) и сочиняет панегирик в честь побед восхваляемого в борьбе с крестоносцами.

Повествовательное и описательное начала в касыдах Анвари выступают в гармонично подобранных пропорциях, поскольку поэт стремится придать своим произведениям как черты увлекательного и остроумного рассказа, так и черты виртуозного и технически изощренного описания.

В другой касыде Анвари зачин с участием «возлюбленной-вдохновительницы» решен иначе: