Персидская литература IX–XVIII веков. Том 2. Персидская литература в XIII–XVIII вв. Зрелая и поздняя классика

Множество листов в переплете – это узы единения.
Если тростинки сплетаются вместе, получается циновка.

Первый мисра‘ приведенного бейта имеет в другом стихотворении Шауката такой вариант продолжения:

Множество листов в переплете – это узы единения.
Если одиночества собираются воедино, получается общество.

Поэт, известный под именем Мухаммад Исхак Шаукат Бухари, родился в Бухаре приблизительно в 20-е годы XVII в. и происходил из торгово-ремесленной семьи. Его отец был менялой, знал грамоту и постарался дать сыну приличное образование. Судя по всему, поэтическая манера Шауката не нашла поддержки среди стихотворцев из его окружения в Бухаре, поэтому он долгие годы провел в скитаниях вдали от родины:

Незнакомцем я сделался для своей страны
С той поры как познакомился с незнакомыми поэтическими
                                                                                          смыслами…
Лицом я повернут к чужбине, а сердцем – к родине,
Попала моя соломинка между двух [кусков] янтаря.

Странствия приводят его в Герат, где он приобретает славу выдающегося поэта и некоторое время живет вполне спокойно и благополучно. Однако, будучи человеком свободолюбивым, он тяготился службой при дворе. Под предлогом паломничества поэт отправляется в Мешхед, а затем долго путешествует по Ирану. В нескольких газелях поэт свидетельствует о намерении отправиться в Индию, так что, очевидно, и он тоже признавал эту страну центром поэзии своего времени и горел желанием посетить ее. Однако не все исторические и историко-литературные источники подтверждают пребывание Шауката в Индии. Тем не менее в его стихах упоминание Индии встречается неоднократно, в том числе и в хвалебном тоне:

Расцарапал я ногтями свою грудь,
Рубашку своей наготы на себе порвал,
Оттого что Иран меня, подобно нити, запутал,
Я в Индию, сень для перлов, себя потянул.

Поэт не только жалуется на бедность, которая, судя по высказываниям многих мастеров слова, была обычной для них в ту эпоху, но указывает на то, что индийские меценаты более расположены к поэтам, чем сафавидские правители.

Газели Шауката отличает обилие мотивов авторской рефлексии, в которых его эстетические предпочтения выражены последовательно и ярко. Приведем газель, в которой мистически окрашенные любовные мотивы переплетены с мотивами тематического блока «поэт и поэзия»:

Слово благодаря мягкости моей манеры обретает новый блеск,
Светильнику речи дает масло мой бойкий язык.
Оттого что множество влюбленных не выпускает из рук
                                                             та красавица в алой каба

,Костяшки ее пальцев, словно коралл, выкрашены в цвет хны.
Сердце влюбленного разбивается от его собственной досады,
Из-за своей слабости зерно, поменявшее цвет, попадает
                                                                                    на мельницу.
В каждый член моего тела бросил меч отблеск ее улыбки,
И оттого раны показывают кости, как смех – зубы.
Не появляется в дверях знатока смысла предмет его желания,
Разве может мастер лживых речей получить михраб
                                                                               для молитвы?
Небосвод окрасил наш дом в цвет соломы,
И теперь этому строению опасна волна, что уносит солому.
Волна удачи – это строка в рукописи моей печали,
Книга моей счастливой звезды разлинована крылом птицы
                                                                                                Хума.
Земля поэзии мастеров не нуждается в коврах,
У них есть циновки, сплетенные из их изощренных мыслей.
Не удивительно, что скорость письма у меня, как у Шауката,
Ведь от красочных мотивов у него под ногами сплошной
                                                                                                 огонь.